Салех - стр. 69
– Я думал, что этим её задушили. Вот и оставили на шее трупа, – произнес он задумчиво, растягивая слова, – но ей сломали шею. Возможно, все-таки, из этого куска ткани сделали кляп, – он нагнулся так низко, что едва не коснулся носом костей, – а это ещё что такое… – напряжённым голосом произнес он. Кончиком ножен Рэнфри чуть повернул оскаленный череп в сторону и всмотрелся в то, что заметил чуть ниже левой скулы.
– Что там? – Нима не могла видеть со своего места то, что обнаружил наёмник, а подходить ближе ей вовсе не хотелось.
– Похоже на какой-то рисунок. Словно на коже этой женщины было нанесено что-то, оставившее отпечаток даже на кости.
Рэнфри находился к ней вполоборота, и не мог видеть, как Нима приложила ладонь к левой щеке, словно её клеймо снова ожило и обожгло лицо. Он ещё раз попробовал рассмотреть кость, меняя угол зрения, но здешнее освещение казалось недостаточным для различения совсем уж мелких деталей, и наёмник пробурчал что-то нелестное, одновременно раскрывая внутренний карман своей куртки, и вытаскивая оттуда какой-то листок, сложенный вчетверо.
Нима насторожилась, опуская руку. Она подумала, что ей сейчас крупно повезло. Говард был слишком увлечён своей находкой, и не заметил её порыва.
Наёмник тем временем развернул листок, блеснувший неожиданной для этого места белизной, и приложил к желтоватой кости черепа.
– Вот что это мне напоминало, – с заметным удовлетворением в голосе произнес он, указывая на вытесненный на мелованной бумаге символ, который Нима безошибочно узнала, едва не зашипев, – Это знак Веллкро. Отчётливо видно основную фигуру, но остальное едва просматривается. Не знал, что банкирский дом клеймит своих работников и посылает их в такие экспедиции.
Рэнфри посмотрел на Нима, продолжая улыбаться.
Она готова была прямо сейчас вбить ему эту улыбку в глотку. Словно кто-то сильный шептал на ухо: «Давай, сделай это, и никто ничего не узнает. Ты же можешь, ты умеешь, просто не помнишь. Научи этот кусок наёмного дерьма уважать нас».
По лбу Нимы скатились капли холодного пота. Впервые за всю жизнь ей снова не показалось, что с ней говорит другой, чужой и чуждый ей голос. Он был похож на её собственный, но чем-то отличался. Так мог бы говорить её брат или она сама, если бы была мужчиной. У Нимы уже был опыт долгого и, если честно, безрезультатного лечения у докторов скорби, когда она в какой-то момент начала ощущать, будто на неё постоянно кто-то смотрит. Находясь за плечом, он сверлил её взглядом, неразборчиво шептал ей на ухо слова, и никогда не позволял себя увидеть.
Ниму пытались лечить – Веллкро не нужны потери, если они так вложились в образование и воспитание своей собственности. В итоге Нима справилась сама. А после того, как обзавелась, с лёгкой руки Гувера, конечно, клеймом, у неё появились более насущные причины для переживаний и скорбных мыслей о себе самой.
И вот голос вернулся, прорвался даже через завесу Салеха. И Рэнфри, сверлящий её совсем другим, незнакомым ей взглядом, казался опасней, чем тысячи стражей города. Этого человека Нима не знала, не видела и не могла понять, почему её первым желанием было взять ноги в руки и рвануть к барьеру. Пока Говард не придумал нечто такое, что после применения барьер покажется лёгкой смертью.