Салех - стр. 32
Джейми покосился на свою руку, лишённую двух пальцев, и тоскливо оскалился. Этот момент, который сапёр-самоучка пытался забыть, сидел занозой в памяти, как живой. И совсем свежи были зверски неприятные ощущения, которые испытываешь, когда острое лезвие в опытной руке наносит удар, рассекающий кость и медленно отделяющий от тебя кусок плоти. Один палец. Потом второй.
Он сломался на третьем. Мизинец и безымянный потерять не зазорно. А вот остаться без пальцев вообще он себе позволить не мог. И ведь знал же, на что шёл, зараза. Нет, ну кто просил рыжего уроженца побережья Винноцветного моря показывать родному отцу средний палец на правой руке, одновременно сообщая родителю о том, в каком гробу и в какой позе тот может покоиться вместе со своим бесценным мнением о судьбе отпрыска? А потом отправляться в путь к цивилизованным краям, где вино кислое, женщины унылые, а деньги круглые?
Врождённый талант к азартным играм, способность выпить галлон вина, не пьянея, и пристрастие ко всему, что горит, дымит и в итоге делает большой «бум!» закономерно привели Джейми сначала в армию. А чуть позже, после небольшой войны на юге – в окрестности Мелкого Моря и жемчужины торговых городов, великолепного Портмара. «Жемчужина-то жемчужина, но вонючая до жути, – наморщил лоб Стукач, вспоминая свои лучшие годы. – А как красиво взорвалась сигара во рту Беззубого Пти, о, боги! Эх… Дурной я тогда был».
Взрывная сила сигары, созданной умелым и в меру безбашенным парнем с неисчерпаемыми запасами армейской взрывчатки и фантазии, послужила замечательным доводом в пользу здорового образа жизни. И привела к тому, что шишки преступного мира Портмара потом ещё долго предпочитали не курить вообще, или использовать для этого собственноручно набитую табаком трубку. Беззубого похоронили в море, по воровскому обычаю прикрутив к лодыжкам дырявый камень. Джейми же ударился в загул.
Что и привело к последующей встрече с двумя крепкими ребятами, одним хитрованом и острым ножом, по которому неотвратимо ударял небольшой деревянный молоточек. Очнувшись в подвале без окон, освещённом лишь небольшой масляной лампой, взрывник понял, что попал.
Вконец охренев от жуткой боли и вкуса собственной крови, ведь он прокусил губу, даже не заметив того, Джейми посмотрел в лицо своему мучителю. И увидел в спокойном взгляде болотно-зелёных глаз примерившегося оттяпать третий по счёту палец нечто такое, от чего сразу сдался.
До этого утверждавший, что Беззубый подорвался на собственных кишечных газах, от неудачного стечения фазы луны ставших особенно летучими, Джейми раскололся полностью. Он рассказал, кто его нанял (это было несложно, потому что тёмная улица и приставленный к затылку ствол способствовали запоминанию мельчайших деталей, таких, как голос, интонации, придыхания и акцент), как назвался, чем и сколько заплатил, и где можно найти нанимателя для дальнейших контрактов.
Тогда он закрыл глаза, ощущая металлический вкус крови во рту, и каждый удар бешено колотящегося сердца ожидая удара ножом, или выстрела в голову, или… Джейми сам не знал, чего он тогда ждал. Не дождался.
Палач смахнул в корзинку для мусора отрезанные пальцы. Кровь он унял какими-то примочками, сработавшими мгновенно, и превратившимися в коричневую труху, а потом перевязал рану стандартным армейским бинтом, щедро сдобренным лекарственными препаратами для заживления. Допрашивавший Джейми человек, сидевший позади привязанного к неподъёмному деревянному стулу отставного сапёра, пошуршал бумагами, записывая что-то, и произнес фразу, которая на многие годы вперёд определила судьбу молодого человека.