Сахар на обветренных губах - стр. 24

- Это пацаны додумали, - чуть стушевался Колесников.

- Блин! На капоте?! Серьёзно?! В феврале в минус двадцать?! Ты больной? Про цистит что-нибудь слышал? – напала я на него.

- Говорю же, это пацаны. Я им ничего не говорил.

- Откуда они тогда взяли, что и как у нас было?

- Говорю же, додумали. Я только загадочно промолчал, когда вечером на хату приехал. Вот и всё.

- Отвали, короче, - отмахнулась я от него и опустила взгляд на стаканчик с кофе, что всё это время был в моей руке. Аккуратно взяв ромашку, я покрутила её перед лицом и даже понюхала. – Мог бы ромашку хотя бы со стебельком подарить. Не за огрызок же цветка я тебе на капоте в мороз давала?

Колесников рассмеялся так, что его услышал, наверное, весь университетский коридор.

Боже! Как же этот человек любит внимание.

- Слушай. Я серьёзно, вообще-то. Было и было. Галочку тебе друзья поставили, можешь больше около меня не крутиться. Выбирай новую. В сентябре свежих первокурсниц подвезли.

- А мне, может, ты понравилась. Реально понравилась, а не для того, чтобы трахнуть.

- Сейчас расплачусь, - театрально хныкнула я, глядя парню в ответ в глаза.

- Я тоже, вообще-то, серьёзно. Я думал, подвезу тебя и на этом разбег, но ты оказалась прикольной. Давно со мной не разговаривала девчонка, не капая при этом слюной.

- Если у меня сейчас потекут слюни, ты отстанешь? Тебе как лучше – чтобы они из уголка рта капали или посередине и по подбородку?

Колесников снова заржал.

Поведя бровью, я отвернулась в сторону коридора, не находя ничего веселого в том, что я только что сказала.

И стоило мне только сосредоточиться на людях в коридоре, как среди них, разрезая толпу словно ледокол, появился Одинцов.

С привычной хмуростью и сосредоточенными морщинами на лбу, он что-то печатал в телефоне. Опустил руку, поднял взгляд и посмотрел ровно на меня.

От неожиданности по спине пробежался холодок. Я отвела взгляд в сторону и уставилась в пол под своими ногами. Колесников рядом как раз перестал ржать, как конь в приступе истерики.

- Говорю же, что ты классная. Вайбовая такая…

- Что в стаканчиках? Мельникова? – подобно дыханию Арктики глубокий голос Одинцова заморозил не только разговор, но и, казалось, пространство вокруг.

- Кофе, - ответила я коротко, не рискуя смотреть выше его гладковыбритого подбородка.

- Константин Михайлович, большая перемена, имеем право пропустить по стаканчику… кофе, - Колесников нарочито отделил последнее слова и за каким-то хреном приобнял меня за плечи, прижав к своему боку.

Меня смутило ни сколько его действие, сколько то, что я испугалась реакции Одинцова. Из-за чего опрометчиво заглянула в его глаза и увидела, как он сверлит взглядом руку Колесникова, обнимающую меня.

- Дай-ка, - Одинцов забрал у меня из руки кофе и, нисколько не смущаясь, сделал большой глоток. Кадык дёрнулся на его шее, пропуская крепкий напиток. – С коньяком?

- С дорогим. Папиным, - дерзко с наглой ухмылочкой бросил Колесников и демонстративно отпил свой кофе. – Можем себе позволить, - расслаблено протянул парень. – А вы, Константин Михайлович?

Я ненавязчиво стряхнула руку парня со своего плеча и сделала полшага в сторону.

- И мы, - Одинцов салютовал Колесникову стаканчиком и, так и не вернув его мне, ушёл с ним дальше по коридору.

- Придурок, - едва слышно выронил парень, бросив небрежный взгляд в широкую спину в черной рубашке.