Сагарис. Путь к трону - стр. 69
– Возможно, – согласился Гай Рабирий. – Но я продолжу. Вернувшись во дворец, Нерон нашел там своего вольноотпущенника, весьма неглупого грека, который посоветовал императору отправиться на загородную виллу неподалеку от Рима – от греха подальше. В сопровождении четверых преданных слуг Нерон добрался туда и, понимая, что вся эта история добром для него не закончится, приказал выкопать ему могилу в саду. Он лично выбрал для нее место, в самом живописном уголке. Вскоре прибыл курьер, сообщивший, что Сенат объявил Нерона врагом народа и намеревается предать его публичной казни. Нерон приготовился к самоубийству, но воли для этого ему вновь не хватило, и он стал упрашивать одного из слуг заколоть его кинжалом. Однако испуганный раб не осмелился поднять руку на господина.
– Да-а… – мечтательно протянул Валерий. – Многие из высокородных полжизни отдали бы за возможность зарезать этого порфироносного негодяя. Как иногда важно – оказаться в нужное время в нужном месте!
– Слова сожаления по этому поводу мне уже довелось услышать из уст весьма уважаемых патрициев… Так вот, спустя некоторое время император услышал стук копыт. Поняв, что едут его арестовывать, Нерон собрался с силами, произнес строфу из «Илиады» (и здесь он не удержался от театральных фокусов!): «Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает» – и с помощью своего секретаря Эпафродита перерезал себе горло. При этом он выспренно изрек: «Какой великий артист погибает!» Когда всадники въехали на виллу, тот был еще жив. Один из прибывших попытался остановить кровотечение, однако Нерон все же умер. Его последними словами были: «Вот она – верность».
– Нерон всегда хотел остаться в истории. Не тушкой, так чучелом.
Гай Рабирий рассмеялся.
– Именно так, – сказал он и отхлебнул изрядный глоток мульса из золотого кубка, чтобы промочить горло. – Дозволение на погребение тела императора было дано Икелом, вольноотпущенником и клиентом Гальбы. Но никто не хотел заниматься похоронами Нерона. Узнав об этом, его бывшая возлюбленная Акта, а также кормилицы Эклога и Александрия завернули останки императора в белые одежды и предали огню. Прах его поместили в родовой усыпальнице Домициев на Садовом холме.
– Боги отправят Нерона в самый дальний конец Аида!
– Об этом никому знать не дано. У богов свои резоны. Но эпоха этого жестокосердного глупца и фигляра канула в Лету. Надеюсь, что Сервий Сульпиций Гальба окажется достойным императорских полномочий. Сенат уже утвердил его на правление.
– Гальба принадлежит к старой республиканской аристократии. Опыта ему не занимать. При Тиберии он был легатом и консулом Аквитании, при Калигуле – легатом Верхней Германии, при Клавдии участвовал в завоевании Британии…
– Поживем – увидим, – философски сказал Гай Рабирий и сменил тему разговора – повел речь о совместных торговых делах.
Тем временем Сагарис пребывала в странном волнении. Несмотря на то, что у Гая Рабирия не было к ней никаких претензий, она металась по территории виллы, как волчица, которая потеряла своих волчат. Девушка замечала взгляды Валерия, они были ей приятны, мало того, Сагарис понимала, что они таят в себе, и от этого ей становилось немного не по себе. Но не более того – ее сердце было занято другим. Да и на что могла рассчитывать рабыня в семье богатого негоцианта? Разве что Валерий мог дать ей свободу. А быть наложницей Сагарис не желала. Тем более что на вилле Гая Рабирия она и так была более-менее свободна; мало того, господин в разговорах уже намекал отметить ее успешные труды в качестве вилика актом милосердия.