Сага о Кае Безумце - стр. 29

И тут я понял, что вроде как люблю брата.

– Пошел бы к Скирре.

– Неверно, – рявкнул отец и замахнулся было рукой для подзатыльника. Но удержался.

– Не пошел бы, – подтвердил Тулле. – Ты бы попросил Альрика довезти тебя к Скирре. Он бы спросил, зачем, потом вправил бы мозги на место. Мы бы доплыли в Сторбаш, а оттуда прямиком к Рагнвальду. Если Скирре еще не пропил ум, то он бы никогда не придумал такой план.

– Вот и я думаю, что больше на бабу похоже, – кивнул отец. – Хвала Скириру, ты тоже здесь. Значит, будешь свидетелем на суде. Расскажешь про Растранд и смерть Ове.

– А когда?

– Как позовут. Сейчас конунг, говорят, с иноземными гостями ручкается. Как они отплывут, так и начнет разбираться с тяжбами. К тому же нужно время, чтобы призвать сюда Скирре.

Мы замолчали.

В доме, кроме нас, сидели еще два хускарла из отцовской дружины, остальные его люди либо гуляли по городу, либо занимались кораблем, но к вечеру стали подтягиваться. Сначала с шумом ворвался Гнедой, отряхивая снежинки с плаща, увидел меня, замер, а потом радостно хлопнул меня по спине.

– Никак сам Кай? Ого, четыре руны! Того и гляди, батьку догонишь.

И после слов Гнедого мы с отцом наконец отбросили на время тяжелые думы и просто порадовались встрече.

– И то правда! – рассмеялся отец. – Так к двадцати годам уже хельтом будешь. Тащи медовуху, Гнедой! Сын приехал!

Хускарл сбегал на корабль, притащил бочонок маминой браги, а вместе с ним пришли и остальные отцовы воины. Мигом накрыли стол. Наперебой начали пересказывать новости о событиях в Сторбаше, в основном, кто на ком женился, у кого кто народился, про черную овцу, на которой ну ни пятнышка белого. Овцу потом принесли в жертву Скириру, хотя Эмануэль-жрец говорил, что ее нужно отдать Мамиру. Я слушал, кивал, улыбался, а сам сравнивал с тем, как прошел год у меня. Снежные волки, морские твари, тролли, великан, бой единым хирдом…

Ингрид тоже развеселилась:

– А серьги? Ты обещал серьги с камушком!

Я достал кошель, нащупал там обещанный подарок и протянул его девчонке. Та прям засияла от восторга, но я подумал, что если бы дал ей железки с придорожным камешком, она радовалась бы не меньше.

Помедлив, я вытащил золотую монету и положил ее перед отцом.

– Вот. Это тебе. Купишь матери подарок. И брату что-нибудь. Может, меч наконец себе возьмешь.

Эрлинг глянул на золото, усмехнулся:

– Это ж за что так хорошо платят? Может, и мне в хирдманы податься на старости лет?

– За то, что искупался в морской водичке. А где Кнут? – оглядевшись, спросил я. – Неужто оставил сторожить корабль?

– Нет. Кнут нынче сторожит Сторбаш.

Дверь в очередной раз хлопнула, и в дом вошел высокий длинноволосый парень, чья голова была запорошена снегом полностью. Отряхнувшись, он повесил плащ на крюк, шагнул к очагу согреть руки. Даг.

– Я взял его вместо Кнута. Рунами он, конечно, маловат, зато голова соображает как надо, – сказал отец.

У Дага так и осталось две руны. Да и вообще большая часть отцовых людей не поднялись выше пятой руны – предел для обычного человека. На медведях да кабанах выше и не получится. Чтобы расти дальше, нужно либо охотиться на тварей, либо убивать рунных воинов.

– Кай, – кивнул бывший друг и сел рядом с Тулле.

Я впервые заметил, как они схожи друг с другом. Точно два брата. Оба высокие, плечистые, прямые носы, открытый взгляд и спокойный рассудительный характер. Только один из них предал меня, а второй – нет. Может быть, пока нет.