Сад сновидений (сборник) - стр. 14

На узких улочках Иерусалима порывы ветра были гораздо тише, чем у подножия Голгофы, зато дождь, казалось, обрел новую силу; его потоки скрадывали пространство, затушевывали очертания домов, превращали редких прохожих в призраки, неожиданно возникавшие из хлябей небесных и снова исчезавшие в них. Да и сам он разве не превратился сейчас в такого же призрака. Все силы душевные и физические были затрачены им на то, чтобы незаметно проследить за отрядом стражников, сопровождавших скорбный груз во дворец, построенный еще при жизни Ирода Великого, а затем так же незаметно забраться на стену, ограждавшую территорию дворца, стараясь не упустить ни единой детали из того, что происходило внутри.

До предела напрягая свое зрение и слух, он впал в странное состояние, когда ему стало казаться, что все, находившееся вне этих стен: дома, люди, их печали и радости, все, что составляло суть привычного каждодневного бытия, обрело вдруг свойство какой-то нелепой фантазии, не имевшей ничего общего с реальностью. Истинная же реальность находилась внутри ограды дворца и была ограничена ничтожной малостью пространства у башни Фессаила там, где остановилась повозка, в которой лежал его брат. В городе говорили, что башня, возведенная в память об убийстве одного из ближайших родственников Ирода, имела мрачную славу покойницкой, куда до погребения сваливали тела казненных. Но ему теперь казалось, что эта страшная башня разделила мир на две неравные части: огромная часть его была давно безжизненной, несмотря на хаотичные нагромождения вымыслов, другая, сократившаяся до размеров тела Иисуса, была единственно живой, ибо в ней и только в ней существовали истинная боль и истинные страдания.

Он не знал, сколько времени находился между выступами дворцовой ограды, превратившись в единое целое с ее мокрыми от дождя камнями. Боль постепенно отступила, и на смену ей пришла тяжелая дремота, которая, возможно, и сморила бы его, если бы не фигура в черной накидке, внезапно возникшая среди примелькавшихся солдатских мундиров. Когда факелы в руках стражников высветили таинственного посетителя, ему показалось на мгновение, что это был Иосиф Аримафейский, один из влиятельных горожан, которые тайком поддерживали связь с Иисусом. Впрочем, он не стал бы это утверждать с уверенностью, потому что пришедший сразу же уединился с начальником стражи подальше от света факелов в ту часть двора, что была укутана завесой сгустившейся мглы. С высоты своего наблюдательного пункта ему удалось заметить лишь, как тот, что был в черной накидке, протянул офицеру некий сверток, после чего оба ударили по рукам и разошлись в разные стороны. Он проследил за офицером, возвратившимся к солдатам, и упустил момент, когда фигура незнакомца растворилась среди потока непрекращающегося дождя. Впрочем, теперь этот человек интересовал его менее всего. Около башни Фессаила началось какое-то странное движение. Пламя факелов, колеблющееся на ветру, отбрасывало неправдоподобно уродливые тени, и он скорее догадался, чем различил в действительности, как солдаты, склонившись над повозкой, подняли, а затем отнесли в покойницкую два неподвижных тела, а третье оставили лежать на самом дне, и он готов был поклясться, что это было тело его брата.