Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней - стр. 5
Знают ли венские психоаналитики об ее отношениях с Юнгом? Не стала ли поведанная ею Фрейду история личных переживаний достоянием других психоаналитиков? Смогут ли они провести надлежащую грань между личными пристрастиями и профессиональными интересами?
– Пошевеливайся, старая кляча!
Гортанный крик здоровенного немца, замахнувшегося прикладом на идущую впереди Сабины еврейку, тяжело переставляющую ноги, вырвал ее из воспоминаний о ноябрьской Вене.
Еще не вернувшись в реальность, Сабина машинально съежилась, как будто удар приклада предназначался ей, а не этой незнакомке. Ее старшая дочь Рената крепче сжала локоть матери, и они попытались ускорить шаг. Спотыкаясь на пыльной дороге, растянувшаяся на несколько метров колонна евреев продолжала свой нелегкий путь навстречу неизвестности.
Иудеи
Подгоняемая грозными криками немецких молодчиков, Сабина из последних сил передвигала свои уставшие ноги и время от времени пыталась стереть с лица пыль, поднимающуюся клубами от толпы бредущих по дороге евреев. Ее возвращение в кошмарную реальность сопровождалось неотступной мыслью, которая в последнее время не давала ей покоя.
Почему немецкая нация с такой яростью преследует русских евреев? В чем их вина? В том, что они допустили большевизм и не препятствовали пролитию крови своих братьев? Или есть нечто глубинное, относящееся не только к русским евреям, но и к иудеям вообще?
Сабина слышала по радио о том, что немцы повсюду уничтожают евреев. Но она не верила этим сообщениям, считая их пропагандистским трюком советских идеологов, стремящихся вызвать у населения ненависть к немцам. Да и как можно верить тем, кто в тридцатые годы арестовывал ее друзей и родных!
В сознании Сабины немецкая нация всегда была оплотом надежности и порядка. О культуре уже и говорить не приходится, поскольку на протяжении двух десятилетий она восхищалась достижениями европейской цивилизации, где немецкой музыке, поэзии и литературе отводилось особое место.
Чего стоила только ее любовь к музыке Рихарда Вагнера! Вагнеровское «Кольцо Нибелунгов» заворожило ее. Особенно ей понравилась одна из частей тетралогии «Рейнгольд», где музыка Вагнера в наибольшей степени проникнута трагическим пафосом.
Но в последние месяцы Сабина столкнулась с реальными фактами вандализма, погромов и убийств, которые совершали представители немецкой нации. Оккупация фашистами Ростова-на-Дону открыла ей глаза на чудовищные вещи, не замечавшиеся ею ранее. Более того, ее собственная жизнь и жизни ее дочерей оказались под угрозой, исходящей от представителей немецкой культуры, ранее являвшихся для нее идеалом.
Сабина стала ощущать своего рода раздвоение сознания. Нечто подобное имело место в ее жизни и ранее, когда она была ребенком, а также в период лечения в клинике Бургхольцли. Но в те времена раздвоение сознания было связано с личностными переживаниями.
Теперь же состояние Сабины уходило своими корнями в глубинные размышления о жизни и смерти, навеянные не столько личностными переживаниями, сколько историческими событиями, связавшими в единое целое прошлое и настоящее.
Пожалуй, впервые в жизни перед Сабиной во всей свой остроте встал сакраментальный вопрос об иудеях как изгоях, чья жизнь – вечная борьба за существование среди остальных людей, с недоверием и презрением относящихся к евреям.