С закрытыми глазами, или Неповиновение - стр. 5
– Я этого не говорил, – ответил он в своей приятной манере, – о несдаче оружия сказал.
– А кто вам это сказал?
– Не помню, – резко и несолидно отрезал он.
– Но разве можно говорить то, чего не знаете? – задал риторический вопрос излишне горячо не потому, что это коснулось меня.
Огорчает, когда о человеке, заведомо думают не хорошее, а о государстве – хорошее. В кэгэбэ государство – идол. Мнение гомососной общественности в кэгэбэ: покушение – это разборки между нехорошими людьми.
Я не ждал ответа.
– Всего хорошего, – сказал я вежливо.
– Всего хорошего, – сказал он вежливо…
Прочёл мои книги тихий человек, которому грустно, чтó творится в государстве, и при встрече честно сказал:
– Просто не верится, – он искал слова, но не искал моих глаз, – чтобы ни за что? Но ведь что-то было?
– Как же! – отвечаю с сожалением за милейшего человека – угрозы полицейским, прокурорам, гражданам.
– Были угрозы? – спросил он как бы невзначай.
– Конечно, нет! – я рассмеялся не вполне естественно.
А он грустно улыбнулся…
Я решил больше так не отвечать, ведь человек всё равно останется при своём, если подумал такое даже после прочитанного.
И только так решил, как тут же звонит один из крайних справа, заслуженный человек. Давно знал его мнение, что здесь не кэгэбэ, а что-то другое нехорошее, но что здесь не убивают. Поговорили вокруг да около меня, и когда в разговоре дошло до заветного «за что», я ответил: «Морду хотел набить одному». Он помолчал, оценивая серьёзность преступления и свою позицию относительно меня. А я подумал о том, что он подумал…
Другой крайне правый, тоже заслуженный человек, которого кэгэбэ даже охраняет, чтобы он долго жил и всегда оставался крайне правым, чтобы никто не вылезал правее его, узнал от меня о покушении, возмутился ласково: «Да кто ты такой?! Кому ты нужен?!» Возмутился, что кто-то хочет незаслуженно оказаться правее его.
А я не виноват – покушаются не на меня, а на моё писательство, до которого мне ещё расти и расти.
Суд – это один из инструментов в арсенале кэгэбэ от убийства до оболванивания.
В кэгэбэ открытие суда говорит всем: это не писатель, а нехороший человек.
Сфера оболванивания кэгэбэ расширилась до космоса, из которого чекисты-космонавты ещё до кэгэбэшного суда разъясняют, что место писаки в психушке.
В том кэгэбэ была похвала "хороший человек".
Хорошие хотели быть хорошими. Многие были готовы умереть, покончить с собой, лишь бы не попасть в нехорошие.
Но уничтожалось еврейство, и у евреев появились тоже нееврейские идеалы быть хорошим человеком.
И я написал рассказ «Я буду хорошим человеком».
Я окончил школу, и папа сказал:
– Кем ты ни станешь, главное – быть хорошим человеком!
– Хорошо, – сказал я.
– Так кем ты хочешь стать?
– Хорошим человеком.
– Молодец! А всё-таки?
– Что «всё-таки»?
– Кем ты всё-таки хочешь стать?
– Хорошим человеком.
– Но как?
– Как все.
– А-а, хочешь дальше учиться?
– Конечно.
– На кого?
– На хорошего человека.
– Но такого нет института… и этому не учат…
– Не учат?
– Нет, учат, учат, конечно, но не в этом дело.
– Не в этом? Ты же сам сказал: главное – быть хорошим человеком!
И ещё столько и полстолька для последних страниц молодёжного журнала, предназначенных для юмора.
Но кэгэбэ требовал, чтобы человек был гомососом, а не каким-то там хорошим. Рассказ зарубили.