S-T-I-K-S. Тарч - стр. 7
Полугодовой конфетно-букетный период органично и ожидаемо закончился предложением руки и сердца. Произошло это на свадьбе подруги, под музыкальный аккомпанемент и фейерверк, и Лена ответила незамедлительным согласием. Но как нередко бывает, совместная жизнь после свадьбы обернулась для влюблённых – Максим иногда думал, что они оба были больше влюблены в самих себя, чем друг в друга – чередой непонимания и бытовых проблем. Не то, чтобы Лена хотела красивой жизни и бежала от «бытовухи», и не то, чтобы Кирилл не хотел идти на компромисс; но непрекращающиеся трения вокруг банальных, казалось бы, вещей, преследовали пару постоянно. Кирилл несколько раз уходил из своей же квартиры, демонстративно собирая вещи и снимая жильё посуточно в соседнем доме, куда тут же звал Максима отмечать очередной виток свободной жизни. А потом, после недели пьянства и страданий, возвращался к единственной и ненаглядной. Лена к маме не уезжала даже после самых больших и обидных ссор, понимая, что ей возвращаться будет не так просто; но и не скрывала, что в жизни муж оказался намного более ленивым и безынициативным, чем казался в период ухаживаний.
Постоянные трения, ссоры, уходы и возвращения съедали не только силы и нервы, но и годы. Дети укрепляют брак, иногда склеивая совершенно распавшиеся отношения, но за десять лет совместной жизни, изрядно подпорченных чередой семейных кризисов, Кирилл и Лена так и не решились завести ребёнка. А теперь оба были не уверены, что это им вообще нужно. Последний год пара балансировала на грани развода, но каждый раз, когда Кирилл напивался и начинал откровенничать с Максимом, безграничная любовь к хорошей, но стервозной и изрядно надоевшей жене была главной темой вечера. Так и жили: Лена жаловалась на мужа Наде, а Кирилл изливал душу Максиму.
– Она напала на меня. Я спал ещё. Ничего спросонья не понял, – неожиданно начал рассказывать Кирилл, вырывая Максима из воспоминаний. – Вцепилась в руку зубами, да так, что у меня чуть глаза на лоб не полезли. Я оттолкнул, выругался, говорю, ты что, совсем с ума сошла? А она на меня даже не смотрит. Ну… то есть, смотрит, но не так, как когда слушают, а только чтобы снова напасть.
Кирилла говорил медленно, делая между фразами большие паузы, словно воспоминания давались ему с трудом.
– Ору на неё, а она снова на меня бросается. В бедро вцепилась и пытается укусить. Представляешь? Я её снова толкнул. И вдруг, знаешь, чувствую: вот он, повод. Сколько лет ей вмазать хорошенько хотел. Так, чтобы звёзды из глаз, и губы в кровь. Но нельзя, она же женщина. А тут повод – лучше не придумаешь. С кровати соскочил, с другой стороны, а она в обход пошла, снова напасть.
Голос у Кирилла начал срываться, но пока было непонятно, от чего это – от ярости или наворачивающихся слёз.
– И глаза у неё, знаешь… такие… отсутствующие. Вроде и на тебя смотрит, а как будто стекляшки вместо глаз. Круглые стеклянные глаза… Ну, я и решил вмазать ей хорошенько. Пусть в себя придёт. Подходит она, и я влепил ладонью в скулу. Кулаком хотел, но потом подумал, могу ведь и шею сломать.
Кулаки у Кирилла действительно были внушительного размера, а поставленным ударом он мог вырубить и некрупного мужика.
– У неё голова, знаешь, так мотнулась, вместе с плечами, а она даже не замедлилась. Подходит, за лицо и шею хватается, зубами тянется. Я понял – дело плохо. Пнул её в живот, повалил, ударил несколько раз, чтобы не дёргалась. Затихла. Руки и ноги простынёй связал, не отходя от кассы. Поднял на кровать, положил на спину и, пока она в отключке – пошёл в скорую звонить. Ну, а куда ещё? Не в ментовку же. Они сразу заметут. Хотя скорая всё равно сообщит им, и всё равно заметут. Ну, хоть время будет жену в порядок привести.