S-T-I-K-S. Скил. Книга 3. История Маньяка - стр. 29
Когтистый не заставил себя долго ждать. Обрадованный тем, что огрызающаяся жертва поняла всю тщетность своих усилий и обратилась в бегство, он радостно взрыкнул и прибавил скорости. Теперь-то вкусную добычу можно будет без проблем догнать, кинуться её на спину, вскрыть бритвенно-острыми когтями горло и рвать зубами тёплую вкусную плоть! Когтистый очень давно не лакомился иммунными.
Зацепившись лапой за косяк для более резкого разворота, он ворвался в комнату и на мгновение замер, уставившись в чёрный зрачок ствола, смотрящий ему прямо в морду. Маньяк потянул за спуск, но выстрела не последовало. Лишь сухой щелчок раздался во внезапно наступившей тишине – механизм заклинило.
– Ну пиздец! – выругался Маньяк и, перехватив автомат за ствол, врезал когтистому по голове ствольной коробкой.
От удара автомат выстрелил, но ствол был уже повёрнут в сторону Маньяка – к счастью, не прямо на него. Выстрел! Дульная вспышка. Пуля прошла вскользь, лишь оцарапав бок. И человек, и когтистый снова на мгновение замерли. Опомнились они тоже одновременно. Монстр потянулся лапами вперёд, чтоб уж точно ухватить вредную добычу, вонзить в её бока когти, впиться клыками в горло. Но Маньяк был чуточку быстрее. Он не стал отскакивать от когтистого – наоборот, шагнул к нему навстречу, удобнее перехватывая автомат, и вместе с шагом вмазал прикладом твари в нос. Деревянный приклад разлетелся на щепки, ошеломлённый когтистый осел на задницу, а Маньяк, не теряя времени, развернулся и прыгнул в окно.
Глава 7
Маньяк ещё не успел обрасти костяной бронёй, как это сделал когтистый, и потому, пролетая через оконное стекло, он заработал несколько порезов и царапин. Но и в прыжках Маньяк разбирался лучше, чем заражённый, поэтому он успел сгруппироваться, и ему не пришлось путаться в оконной раме.
Автомат пришлось выбросить, но это потеря невеликая – деревянный приклад не выдержал столкновения с бронированным лбом твари и разлетелся в щепки, да и механизм, как оказалось, клинило. Маньяк вновь остался без современного оружия. Зато не пришлось выбивать оконное стекло собственной головой – за пять шагов по комнате он успел вооружиться своим кроваво-красным топором, использовав его как таран.
Приземляясь, Маньяк отоварил им зазевавшегося бегуна. Благодаря скорости, набранной в полёте со второго этажа, удар вышел мощным настолько, что бедолагу бегуна развалило почти пополам – топор прошёл насквозь от головы до паха. Было бы у топора шире лезвие, так и впрямь получилось бы две половинки.
Заражённый, собственно, Маньяку ничем не мешал, и о сборе трофеев с него не могло быть и речи, ведь его собратья сейчас – в количестве немалом, мешая друг другу, – ломились в здание, которое только что покинул Маньяк, да и о когтистом не следовало забывать. А прибил Маньяк несчастную тварь просто потому, что это показалось ему забавным… Из любви к искусству, так сказать.
Объективно сложившаяся ситуация совершенно не располагала к веселью, но Маньяк испытывал сейчас злую радость! Или радостную злость. Нет, он был не просто рад – он был счастлив! Азарт! Адреналин! Чувство собственного превосходства. Превосходства даже над таким непростым соперником, как когтистый. Да, в силе тварь, может, и выигрывала у Маньяка, но в скорости он её превосходил. Может, самую малость, но превосходил! А уж в хитрости и скорости мышления и подавно Маньяк переиграл её. Если б не автомат, заклинивший так не вовремя…