S-T-I-K-S. Пчелиный Рой. Книга 3. Секреты внешников - стр. 26
Мур замер.
– Блин! Я ведь так могу истечь кровью… Что ж ты мне не напомнил?! А?! – Он ещё раз пнул Грина. – Хотел, чтобы я сдох? С такой дрянью, как хлопья, пришлось не только ширнуться, но и перестраховаться – пустить кровь…
Он не спеша достал бинт, жгут и стал заниматься раненой рукой. Отошёл, нажал кнопку на рации и, занимаясь перевязкой, сказал:
– Это Мосфет. Пацаны, подгоните мне тачку или бросьте где-нибудь поблизости, я сам доберусь.
Перевязав руку, он повесил рацию на пояс и, дирижируя ножом, двинулся к Грину.
– А теперь я займусь тобой, клон-неудачник. Мы неплохо повеселимся. Видел, какие тут инструменты? Сначала мы поиграем в шило и ногти, затем добавим пассатижи…
Мосфет буквально выкатил глаза, безумно ухмыляясь.
– Потом будут тиски и молоток. Мягкое мясо с переломанными костями можно потихоньку стачивать грубым напильником. А когда конечность станет не нужна – я пущу в ход пилу.
В этот момент в дверном проёме мелькнула какая-то тень. Что-то крупное попыталось ударить мура. Мосфет рывком отскочил и исчез из поля зрения.
– Спасибо, Баклан, – разбитыми губами прошептал Грин.
Мосфет расхохотался, как будто услышал хорошую шутку. Грин аккуратно попытался перевернуться, что вызвало новую волну боли, и тут же растянулся плашмя. Грин потянулся, и увидел лежащий перед глазами пистолет Мосфета. Позади что-то грохнуло – словно упал ящик или шкаф.
– Баклан? – поднимая голову, спросил Грин.
Это был не Баклан. На него в жутком подобии улыбки смотрел лотерейщик. Грин сразу узнал эту тварь по описанию – мощная мускулатура, мышцы на изменившемся лице, сильные челюсти, острые, как у пилы, зубы, изменившиеся глаза. Поймав его взгляд, тварь резко дёрнула мордой вперёд, смыкая челюсти. Грин заслонился левой рукой. Челюсти клацнули смыкаясь.
Грин заорал. Тварь разжала челюсти. Свободной рукой Грин нацелил пистолет в живот твари и нажал на спуск. Ничего не произошло. Лотерейщик отпустил руку и тут же снова откусил от неё маленький кусочек, играя с жертвой. Грин заорал снова.
«Предохранитель!» – мелькнула мысль. Палец дёрнулся. Упрямая железка не желала поддаваться, лотерейщик медленно придвинул морду.
– Бах! – выстрел хлопнул как спасение.
– Ва-а-а! – взревел лотерейщик.
Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! – Грин стрелял в упор, пока пистолет сухо не защёлкал, оповещая о том, что магазин пуст. Огромная туша затихла и навалилась на него всем весом. Стоная и корчась, Грин выполз из-под туши твари, подобрал окровавленный нож и вонзил в неё, затем ещё и ещё. Потом вспомнил о кровоточащей руке и, стоная от боли, вытащил ремень, чтобы сделать перевязку. Корчась, он огляделся. Мосфета нигде не было. Видимо, тот, увидев заражённого, спрятался в погребе. Очевидно, хлопнула крышка. Кое-как перевязав себя, Грин вспомнил о плече.
Это оказалась не царапина – нож хоть и прошёл вскользь, но разрезал кожу и мясо, и теперь, кроме текущей крови, после сброса адреналина добавилась ещё одна боль. Порвав рукав на бинты, Грин сделал ещё одну перевязку и вспомнил о второй, чудом уцелевшей фляге, запаске Баклана, которую он сунул за пазуху – там был настоящий живец. В той, что на поясе, была лишь малая часть с ядом. Именно ради этого он отослал Баклана с кухни посмотреть в окно.
Порция живца, сделанного из алкоголя, частично притупила боль. Ощупав себя на предмет повреждений, Грин пришёл к выводу, что, возможно, имеется несколько закрытых переломов или особо сильных ушибов. Живот болел так, будто что-то внутри было разорвано. Думать об этом не хотелось. Сплюнув кровью, Грин долго не мог понять, откуда она – то ли из разбитых кровоточащих губ, то ли из желудка, который вполне мог получить несколько разрывов от пинков берцами и прочих ударов.