С парусами по жизни. Часть 2.1. Онежско-Ладожские приключения - стр. 9
Мой пёс Эдди по кличке Масик
– Это ваша собака? – спросил рыбак и, не дождавшись ответа, сказал:
– Он здесь каждый день купается. Насмотрелся у людей и повторяет.
Было забавно, но от этих купаний в цветущей воде шерсть собаки начала издавать неприятный запах и пришлось мыть ее шампунем. Однажды пес не пришел на зов, а я не смог его найти на обычных местах и, не в силах больше ждать, уехал на работу. Вернувшись, обнаружил на крыльце мертвую утку, а в доме съеденный Сэндиком наличник двери. Масика не было. Я звал, свистел, но все тщетно. Пришлось идти искать. Каково же было моё удивление, когда я увидел голову своей собаки, неподвижно торчащую из воды в самом углу пруда, где плавала стайка уток. Стало ясно, откуда появилась утка на крыльце. Он ещё и охотник, но из любви к искусству.
Потом я рассказал приятелям, как искал перед Новым годом для собаки комбинезон, чтобы защитить ее шерсть от налипания снега во время наших лыжных походов. Дело в том, что Эдди идет за мной по лыжне. Шерсть у него довольно длинная, и на неё начинает налипать комками снег. Собака превращается в снежный ком, ложится и начинает зубами отдирать комки. Долго не удавалось подобрать нужный размер – средние пудели уже считаются большими собаками. Наконец, нашли что-то похожее по размеру. На примерку в магазине времени не было – по размеру вроде то, я его и взял. Приехав на дачу, сразу стал примерять псу комбез, оказалось, что он маловат. С большим трудом запихнул в него Масика, а застегнув, обнаружил, что пес в комбинезоне напоминает мне неживое чучело с широко расставленными лапами и неподвижной головой, и хвостом. Мне надо было идти мыть машину, и я подумал – а может, обомнется, растянется, приживется, взял Масика под мышку и вынес во двор. Поставил его на дорогу недалеко от машины и тот, не в состоянии двигаться нормально, просто стоял, расставив лапы. Когда он захотел повернуться на шум на дороге, переваливаясь с бока на бок (морду он повернуть как раньше не мог), потерял равновесие и упал набок, да так и остался лежать с расставленными лапами, как неживой.
Мы долго смеялись этому, но Сергей, прерывая веселье и чаепитие, встал и стал одеваться, давая понять, что пора идти на охоту.
Из воспоминаний об охоте на кабанов
Оделись очень тепло, во все меховое с ног до головы – сидеть-то придется часа три, четыре, а на дворе мороз 28 градусов. Вышли за забор на поле, где снегоходом проделана дорожка прямо до «засидки». Идти тяжело от множества надетой одежды. Не торопимся, чтобы не взмокнуть и не шуметь. Метров за триста до места зарядили ружья. У Сергея карабин с оптикой, а у меня штуцер короткоствольный, заряженный пулей. Договорились, как себя вести в той или иной ситуации, и очень осторожно пошли к обустроенному месту. Почти полнолуние. Все хорошо видно, даже в мелколесье. Подошли, приготовили все и тихо уселись в кресла. Теперь надо замереть и не двигаться, как объяснял Сергей. Шевелить можно только глазами, сопеть и шмыгать носом нельзя. Нельзя даже пукнуть. От ходьбы жарко, но лицо все в инее.
Сколько прошло времени, я не знаю, но плечам стало холодно, из носа потекли сопли, иней на ресницах мешает моргать. Мелкий снежок сделал одежду почти белой. Глаза устали всматриваться в неясную даль полянки, где должен выйти зверь, хотелось спать и зевать. Луна, как фонарь, висит прямо над ними. В этой тишине слышно все, даже звук электрички и сигнал тепловоза с расстояния в пятнадцать километров с одной стороны, и звук грузовика на шоссе в пяти километрах с другой. Где-то далеко лают собаки. Вдруг эту тишину разрывает треск сломанной ветки. Ясно, что это идет зверь. Сильное напряжение, сердце застучало. Немного в стороне еще треск веток. Жаль, но это где-то рядом, не на нашей поляне. Потом какой-то шум, возня и что-то типа храпа, потом опять треск. Тишина. Больше ни звука. Холод нас одолел, и мы встаем. Разряжаем оружие и тихо разговариваем. Оказывается, просидели четыре часа!