С парусами по жизни. Часть 2.1. Онежско-Ладожские приключения - стр. 27
– Вот-вот, – сказал кто-то рядом.
– Чего вот-вот? – продолжил пацан. – А как иначе? Слабаков, что ли, вперед пускать?
Перед бурей
– Причем тут слабаки! – опять вступил пассажир с газетой. – Умные, совестливые люди, способные к созиданию и развитию общества должны всем управлять, а не второгодники и бандиты, ведущие нас в тупик.
– Ну, ты загнул, отец, прямо как лектор общества «Знание». Что скажешь, раньше лучше было? Ничего нельзя, туда не ходи, этого не делай, заграницу нельзя, машину, квартиру не купить, а как жить? Вот, сейчас, бля, все можно, главное, чтобы бабло было. И никто вопросов не задаёт, откуда деньги, Зин? Ха-ха-ха…
– Да, раньше лучше было! Люди были добрее! Раньше как было: каждый входил в положение других, уступал, помогал, уважение к заслугам человека было. Мы не уважаем друг друга, не уважаем Президента, правительство и депутатов, мудаками их называем. А раньше они для нас богами были бы, потому что заботились о людях, а сейчас им плевать на нас!
– Ага, заботились! В лагеря половину народа посадили, поубивали! Эти хоть не убивают! За что тех уважать-то?
Кто-то с соседней лавки поторопился вставить:
– Это пока не убивают и не сажают. Сейчас ни у кого нет никаких гарантий. Сегодня ты член системы, а завтра ты уже на помойке. Вон Ходорковский уже сидит, а был крутой!
– Наворовал, вот и сидит!
– Это же передел собственности. Наворовал, дай другим! Главное во власть, в Кремль не лезть.
– Просто создан такой механизм, который безразличен к своим шестеренкам—исполнителям. Незаменимых шестерен нет. Поэтому каждая шестеренка хочет иметь все и сразу, понимая, что будущего может не быть, – это уже подключился человек интеллигентного вида из прохода, глотнув что-то из пластиковой бутылки, от чего его глаза заблестели и подобрели.
– Вообще, в стране состояние острой государственной недостаточности, – неожиданно заявил человек средних лет в камуфляжной куртке.
– А куда же партии смотрят? – вдруг спросила старушка в проходе.
– Тебе что, мать, коровника не хватает, хочешь в партию вступить?
– Я бы в партию «Родина» вступила, – уверенно заявила бабуля.
– А я бы в ЛДПР пошёл, – вдруг сказал ершистый пацан, – они своих в регионах рассаживают в кресла управленцев.
Все засмеялись.
– А что Вы смеетесь, они правильные вещи говорят, – не унималась старушка про партию «Родина».
Все начали что-то говорить, разом, не слушая друг друга. Поезд подошел к конечной станции, опоздав на два часа. Я поднялся и помог старику снять его вещи с полки, достал свои.
– Удачи тебе, сынок, смотрю, не прост ты…
– И вам не хворать, а насчет власти – люди еще про Сталина вспомнят.
Боцман, сидевший в кокпите с видом машиниста, у которого паровоз «под парами», завидев меня еще на подходе к яхт-клубу на дороге, соскочил на дебаркадер, у которого стояла яхта, подбежал к воротам и открыл калитку – мы обнялись молча и молча пошли к лодке, прыгнули в кокпит, я спустился в каюту, сказав Боцману:
– Заводи дизель, готовься к отходу.
– Кэп, а перекусить с дороги?
– Спасибо, вижу, что ждал и приготовил, но лучше потом, на ходу.
– Ооо, это по-нашему, ура, а то нет сил тут больше сидеть.
Я сделал записи в Судовом журнале (СЖ) и вышел в кокпит в привычной яхтенной одежде, встал к румпелю и скомандовал:
– Отходим, носовой, потом кормовой…