С Новым годом, товарищ интурист - стр. 4

– Отель? Петербург? Ворон, что ты несешь? – не оборачиваясь наградил ее ответом Касторский.

Лара, не успевшая приучить себя к «Ленинграду», то и дело ошибалась. Многие находили это очаровательным, но уж точно не Дмитрий Викторович.

– Какая разница, как что-то называется, если суть не меняется? – продолжила Лара.

– Не ты ли, Лариса, рассказывала, как это страшно, что Англетер теперь в корпус Б превратился?

– Туше! Но все равно, Астория прям невероятна. Это, знаете, Дмитрий Викторович, прямое доказательство, что у нас в менталитет заложено «все лучшее гостям».

Касторский уже набрал воздуха, чтобы в очередной раз выплюнуть «Что ты несешь», но Лара опередела, пришлось ему давиться своим же ворчанием.

– Вот мама, когда стол на Новый год готовила, постоянно говорила: вот это не трогай! Это для гостей! Или у бабушки был сервиз «для гостей». У вас же точно также было, да?

Дмитрий Викторович не ответил. Он плохо помнил родителей и тем был счастлив.

– Вот и Астория, не для нас с вами, а для гостей…

Они вошли в совершенно пустую комнату.

– Здесь будто бы никто и не жил, – заметила очевидное Лара.

Несмотря на это, в шкафу обнаружился чемодан с импортной одеждой. Новой.

– Ну, наш интурист тот еще модник.

– Кстати, вот его фотография, – Касторский протянул Ларе портрет шведа. Швед как швед.

– Вы когда-нибудь задумывались над тем, что шведы – скандинавский середнячок?

Касторский, пытавшийся в комнате найти что-нибудь интересное, одарил ее непроницаемым взглядом.

– Вот фины самые какие-то несимпатичные, шведы середнячок, а норвежцы – вот это красавцы!

Касторский, никак не прокомментировав рейтинг привлекательности скандинавов, резко выпрямился и направился к администратору этажа. Он грозно посмотрел на очаровательную старушку, следившую за порядком.

– Товарищ покинул комнату в семь утра, – с рвением истинного члена партии доложила старушка.

– Почему раньше не доложили? – свел брови Касторский.

– Так в инструкции не предписано, – деловито отчиталась дежурная. – Я в журнальчик все внесла!

Ларе показалось, что от раздражения Дмитрий Викторович начал краснеть, разумеется, ей только показалось. Касторский никогда не краснел.

– У меня также запротоколировано, что гражданин-иностранец любопытничал по поводу Кировского завода!

Теперь уже и Лара нахмурилась. Если и правда шпион, то разговоры про Кировский, один из самых значимых, завод, наводят на мысли о чем-то недобром… Может и в самом деле… Не шутки…

Касторский, в свою очередь, ничего больше не сказал, а лишь широким шагом направился прочь, Лара последовала его примеру.

– Что насчет датчан? – внезапно спросил Дмитрий Викторович, придержав Ларе дверь.

– Что?

– Ты, сказала, что финны не симпатичные, шведы среднячок, а норвежцы – красавцы. Куда ты дела датчан?

Лара на миг затмилась, а потом расплылась в довольной улыбочке:

– А кто там у датчан кроме Андерсена-то был?

К Лариному удивлению известие о том, что интурист может быть на Кировском заводе, ничуть не вывело Касторского из равновесия. Скорее напротив, приободрило.

Лара, будучи девушкой эмоциональной, не в состоянии была оценить всю прелесть процесса распутывания загадки. Для Касторского хаос – сродни личному аду. Для Лары – нормальное течение жизни. Потому, сам факт того, что в деле интуриста появились какие-то зацепки – давало ему чувство внутренней уверенности.