(с)нежное чудо для дочери миллионера - стр. 35
Тяжело вздыхаю.
- Мне плевать на все деньги мира, даже если останусь ни с чем, но смогу спасти дочь. О каком лекарстве идёт речь? Я ничего не слышал о нём раньше.
- Его изобрели не так давно, сейчас до сих пор идёт тестирование, но оно уже показывает ошеломительные результаты.
В голове снова звучит голос Юли, что мне следовало бы проверить Машу в другой клинике, обратиться к другим врачам. Возможно, моя бывшая права? Слова Семёна Алексеевича так сильно разнятся с состоянием Маши. Мужчина говорит, что моей дочери становится хуже, но я ничего подобного не замечаю – ей лучше, даже температура не поднимается. После того как она стала меньше нервничать, она чувствует себя лучше. Так почему он говорит об ином?
Семён Алексеевич был знаком ещё с моим отцом. Он был нашим семейным врачом, и я доверял ему. Мужчина часто общался с Евой и контролировал течение её беременности. Мог ли он предать меня? Мне страшно думать о том, что диагноз выдуманный. Вспоминаю все моменты, когда дочери было плохо, и её состояние улучшалось после лекарств, введённых Семён Алексеевичем. Нет… Он не должен обманывать. А если так?
В ушах свистит. Мне неприятно, и я едва сдерживаюсь. Боль в голове становится отвратительно нарастающей. Мне следует обдумать всё, перепроверить, потому что доверять в наше время нельзя никому.
- Всё в порядке? Может, вам налить воды?
- Всё хорошо. Сколько стоит это лекарство?
Семён Алексеевич пишет на бумаге сумму трясущейся рукой и протягивает лист мне. Приходится встать с кресла, чтобы подойти к столу и посмотреть.
Не такие уж большие деньги, если препарат действительно способен полностью излечить мою дочь.
- Вы уверены, что мы должны рисковать? Если аппарат ещё тестируется, то будет ли уместным пробовать его на моём ребёнке? Не сделаем ли мы хуже, применив его?
Семён Алексеевич поджимает губы. Он бледнеет, словно мои слова застают его врасплох. Откуда такая реакция? Почему он ведёт себя так? Или просто я стал слишком подозрительным? Раньше я всецело доверял мужчине, но многое изменилось. И теперь я действительно хочу проверить дочь в другой клинике. Однако и оттягивать момент с заказом лекарства не желаю, если оно действительно способно помочь.
- Вы не доверяете мне, Михаил? Я бы не стал предлагать то, что способно навредить Машеньке. Она мне как внучка, и вы прекрасно знаете это…
- Да, наверное…
Телефон звонит, и я перевожу пустой взгляд на экран.
Это Евгения Александровна.
Случилось что-то?
Обычно женщина не звонит мне, если только с Машей не случилось что-то, и ей не стало плохо.
Отвечаю и подношу телефон к уху.
- Мишенька, - навзрыд кричит в трубку Евгения Александровна. – Горе-то какое, Миша…
Сердце обрывается, я дёргаюсь, словно в это мгновение всё тело пронзает зарядом в двести двадцать. Выскакиваю из кабинета Семёна Алексеевича, даже не попрощавшись с ним.
- Что случилось? – спрашиваю, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться благим матом.
- Миша, пожар! На втором этаже перемкнуло проводку. Там всё горит, Миша!..
Евгений Александровна захлёбывается рыданиями, а я сбрасываю звонок и мчусь к машине. Только бы с моей дочерью всё было в порядке.