С ключом на шее - стр. 15
Яна нащупала на подлокотнике крышку и после минутной борьбы сумела сдвинуть ее. На алюминиевых стенках открывшейся полости остались темные следы, и из нее до сих пор слабо пахло старыми бычками. Яна торопливо закрыла пепельницу и снова уставилась в иллюминатор. Справа и впереди дрожало тусклое марево, будто там плавился под бледным светом свинец. Она вдруг поняла, что это море – море встает впереди стеной, и самолет скоро врежется в нее, размазав по неодолимой преграде тонны искореженного металла и жалкую кучку мяса и мозгов. Яна сглотнула ставшую вязкой слюну и отвернулась.
По проходу еще раз прокатили тележку, собирая пустые стаканчики, и пассажиры потянулись в хвост, к туалету. Один из них, мосластый, здоровый как лось, мимолетно задержал взгляд на Яне, – завел глаза, вспоминая, где видел это упрямое лицо, эти острые конопатые скулы, – и тут же отвлекся, радостно гаркнул. За спиной послышались смачные, с прихлопом рукопожатия. Костлявый зад навис над креслом, и Яна вжалась в холодный пластик борта. В заднем ряду уже говорили о какой-то конференции, о докладе какого-то Зотова, который всех порвал, об этом здоровом, которого принесло аж из самой Москвы…
Мосластый пророкотал:
– А что Нигдеева не видно, неужели пропустил?..
Яна резко встала, едва не упершись лбом в его зад, процедила: «Позвольте» и на негнущихся ногах двинулась к носу. Заглянула за штору, отделявшую от салона каморку перед кабиной пилотов. Стюардесса неохотно отложила телефон, на экране которого пульсировали разноцветные шарики, и кисло улыбнулась.
Яне пришлось откашляться, прежде чем заговорить.
– Налейте, пожалуйста, минералки, – попросила она. Стюардесса кивнула, наполнила стакан.
– Все нормально? – чуть настороженно спросила она, протягивая воду.
– Да. Просто боюсь летать.
Стюардесса пристальней вгляделась в ее лицо.
– Хотите пакетик? – спросила она и вытащила стопку темно-серой вощеной бумаги.
От одного ее вида к горлу подкатило. Яна покачала головой. Стюардесса смотрела на нее с сомнением, будто ожидая неприятностей. Яна чуть развернулась, приподняла плечо, загораживаясь от этого испытующего взгляда, и принялась пить маленькими глотками.
Звякнул сигнал, и она вздрогнула от неожиданности, расплескав остатки воды. Стюардесса торопливо выдернула стакан из ее рук.
– Займите, пожалуйста, свое место, мы идем на посадку, – отчеканила она. Яна все стояла, полуприкрыв глаза и закусив губу. Стюардесса нервно оглянулась, будто ища поддержки, и повторила с нажимом: – Вернитесь на свое место!
Вернуться – как пес возвращается… Ольгины бродячие псы, лайкоиды цвета песка и глины, которые провожали ее в школу и встречали после уроков. Лайкоиды – папино словечко…
Идти в хвост снижающегося самолета было трудно, как в гору.
Мосластый так и не ушел: уселся напротив и теперь торопливо подгонял ремень под свой костлявый торс. Пристегнувшись, он ловко перегнулся через подлокотник в проход и назад, к своим знакомцам за Яниной спиной. Оживленно спросил, продолжая разговор:
– Так что там с архивами?
– Представь, – донеслось из-за спинки сиденья, – уже собрались участки под огороды продавать, и тут всплыло. Скандал! Под самым носом, чуть ли не в черте города! Такие запасы – и до сих пор не в разработке…
Самолет ухнул вниз, резко заложило уши. Яна вцепилась побелевшими пальцами в подлокотники; перед глазами поплыли пятна, яркие, как нарисованные голодным художником фрукты.