С чистого листа - стр. 27

2. Тщательно собранный по кирпичику мир, который я выстроил себе в стенах средней школы Мартина Ван Бюрена. Я сделался Джеком Масселином, не озлобляя людей. И хотя Джек Масселин мне не всегда нравится, он мне нужен. Без него я просто ненормальный парень из ненормальной семьи, у которого весьма сомнительное будущее. И если я хоть что-то знаю о школе, то это звучит так: если дашь людям повод, тебя сотрут в порошок. (Люк Ревис, я гляжу на тебя.)

3. Себя. Вот себя терять мне ох как не хочется.

Я лежу на кровати – не на той, где проводила круглые сутки, когда не могла выйти из дома, а на новой, которую мы купили после того, как я немного скинула вес. Достаю наушники и нахожу песню «Теперь все хорошо». Я знаю, что она из шестой серии первого сезона сериала «Сверхъестественное» – звучит в самом конце серии, когда Дин говорит Сэму, как ему жаль, что он не может жить нормальной жизнью.

Насколько могу припомнить, мне всегда хотелось нормальной жизни. Именно ее я пыталась создать в своем воображении, лежа на кровати. Когда Дин из дома напротив учился кататься на скейтборде, я училась вместе с ним, и мы часами гоняли наперегонки. Когда Дин с Сэмом играли во дворе в бейсбол, я тоже играла, а когда они соорудили на подъездной дорожке «картофельную пушку», я помогала красить ее из пульверизатора и стрелять картофелем поверх крыши. Мы вчетвером играли в шалаше на дереве, а когда старшие братья оставляли Кастиэля одного, я всегда водила его есть мороженое и рассказывала ему разные истории. Потом я возвращалась домой и ужинала за столом в столовой вместе с папой и мамой, потому что, конечно, все это было выдумкой, то есть означало, что я могу выдумать все, что мне захочется. Точно так же, как я могла сделать себя кем захочется, в том числе и девушкой с нормальными габаритами.

Я делаю песню погромче, и она словно оказывается у меня внутри и бежит по жилам, как кровь. Как бы я сегодня ни злилась, не припоминаю никакой тревожности. Никакого учащенного сердцебиения, никакого нервного бросания в пот. Столовая не вертелась вокруг меня. Я не чувствовала, что голову словно сдавили две огромные руки. Легкие дышали нормально, ровно, сами по себе, без постороннего вмешательства.

Заявление на кастинг в группу «Девчата» лежит рядом со мной. В пункте «Какой чертой или полезным качеством вы обладаете и можете ли привнести в наш коллектив то, что мы, вероятно, не найдем у других кандидаток?» я написала: «Я крупная, бросаюсь в глаза и могу танцевать, словно ветер». В бланке заявления нет вопроса, сколько я вешу.

Я гляжу, как Джордж атакует одеяло, и думаю: «Да. Теперь все хорошо. Это я. Ничто никогда не вернется в прежнее спокойное и уравновешенное состояние, но я к этому привыкаю. Возможно, в конце концов, мне удастся зажить нормальной жизнью».

Я долго сижу у компьютера, пытаясь сообразить, что же мне сказать. Школьные письменные задания и сочинения у меня прокатывают, но я не писатель. До этого самого момента я как-то не очень заморачивался по этому поводу.

Тут штука вот в чем. Несмотря на все их недостатки, мои родители – хорошие, добрые люди. Ну, мама больше, чем папа. И они учили меня и моих братьев тоже быть хорошими и добрыми людьми, и хотя мы далеко не всегда ведем себя должным образом, это все-таки заложено в нас, в меня. По крайней мере мне не хочется, чтобы ни в чем не повинную девчонку позорили и унижали из-за моих дружков-придурков.