Рыжий, циничный, неприличный - стр. 27
Девушка оказалась такой узкой, что от неожиданности Павел замер. Она была возбужденной, влажной, готовой, но все же… все же такой узкой, как будто… Наверное, у нее давно никого не было. Эта мысль почему-то оказалась очень приятной.
Он перенес вес на предплечья, чуть освобождая ее от своей тяжести там, внизу. В конце концов, она довольно миниатюрная девушка – особенно на его фоне. Надо дать Клео к себе привыкнуть, если у нее давно никого не было. Черт, все-таки это почему-то очень приятно.
Он наклонил голову и поцеловал ее.
– Ты в порядке?
– Да, – едва слышно отозвалась она.
– Тогда обними меня ногами. Пожалуйста. Так нам будет приятнее.
***
Вот насчет «приятнее» Клео уже сомневалась. Нет, буквально несколько минут назад было приятно так, как никогда в жизни. Это и слово «приятно» наверное и не отражало того, что Клео чувствовала. Это было… волшебно. А теперь… теперь надо было дышать, на счет, через нос. Не то, чтобы так уж сильно больно. Да и навык терпеть мышечную боль никуда не делся. Просто… Просто слишком резкий был переход от «волшебно» к «надо потрепать». Ну надо, никуда не денешься. Отсутствие девственной плевы – это одно. А принципиальное отсутствие до данного момента в твоей вагине члена – это, оказывается, другое. Кто бы мог подумать, что мужчина может быть таким большим. Вот у античных статуй там смотреть не на что. А сейчас внутри Клео двигалось нечто, превосходившее то, что находилось у античных мужчин под фиговым листком, а то и без оного, раза в два. А то и три. Интересно, братья в этом отношении одинаковые? Бедная Эля.
Клео думала о чем угодно, лишь бы абстрагироваться от этого чувства растяжения на грани боли. А потом … потом что-то случилось. Она вдруг услышала, как хрипло и сбито Павел дышит. Как дрожат его пальцы у ее виска. И он вдруг стал целовать ее – беспорядочно, но больше в губы. А потом вздрогнул всем телом, упал лицом в подушку и низко застонал прямо ей на ухо. А у нее внутри что-то ритмично и горячо пульсировало.
В этот момент состояние «надо потерпеть» исчезло. И вернулось «волшебно». Только это было какое-то другое «волшебно». Но руки сами собой принялись гладить горячую влажную мужскую шею – даже когда Павел освободил ее от собственного веса, покинул ее тело и перекатился на спину, увлекая ее на себя. Клео замерла. Лежать на нем – это по-настоящему волшебно.
– Ты успела? – послышался его все такой же хриплый голос.
Клео сначала не поняла, о чем вопрос. Потом, кажется, догадалась. Но ни уточнять, ни говорить сейчас не хотелось. Она неопределённо кивнула и прижалась щекой к его груди. Это было так волшебно. По-настоящему. Лежать на нем и слушать, как стучит под ее ухом его сердце.
– Можно, я так полежу на тебе немного?
– Хоть всю ночь, – Клео почувствовала, как ей на поясницу легла мужская рука. А потом ее сменило одеяло. – Ты ничего не весишь.
И под все усиливающийся шум дождя они уснули – практически одновременно.
***
Утро было совершенно обыкновенным. Но только на первый взгляд. Разбудил Клео не будильник, а шум дождя. По крайней мере, ей так показалось поначалу. Клео какое-то время лежала и прислушивалась к шуму дождя. Похоже, сильный. Значит, на раскопе сегодня пауза. Зато можно, наконец, заняться оцифровкой результатов. Клео привычно думала о предстоящей работе, а потом вдруг резко села.