Рыжее счастье мятежного принца - стр. 8

Я закатила глаза. Ох уж эти шуточки. Все мужчины ими грешили – уж мне ли не знать. Пожалуй, когда собирала отряд, стоило в него взять хотя бы несколько девушек, было бы не так скучно. Но кто же знал, что со всеми этими парнями мне придётся поселиться в лесу.

– Мечтаю, – фыркнула я. – Обожаю смотреть на избитых мужчин во всей красе. Давай выбирайся, гений, я отвернусь.

Я не только отвернулась, но и отошла. И только когда за спиной послышался плеск, осознала свою оплошность: одеться-то ему было не во что. Не те же вонючие лохмотья на себя натягивать.

– Я найду Вилла, он принесёт одежду, – бросила через плечо. – Жди здесь.

– А если не буду?

– Тогда ты будешь очень нелепо смотреться в лесу, голый и в кандалах, – фыркнула я и зашагала вперёд. Из-за спины раздался сдавленный смешок. И я тоже позволила себе улыбнуться.

Впрочем, уже через минуту улыбку сбил выскочивший навстречу Вилл.

– Робин, пленник, он…

– Всё в порядке, он у пруда, – успокоила задыхающегося целителя. – Найди ему что-нибудь из одежды и веди в лагерь.

– Прости, он просто… Я думал, он без сознания.

В принципе, неудивительно. То, в каком виде мы нашли пленника… Я тоже думала, что он без сознания. И была уверена, что он пробудет без сознания ещё как минимум несколько дней. А он вон каким живучим оказался.

– Это что? – кивнула я на зажатый в руке лекаря саквояж.

– Это… Инструменты. Чтобы браслеты с него снять. И ошейник.

Я задумчиво кивнула.

– Хорошо. Кандалы из простого железа, передашь кузнецу. А пленника веди в лагерь.

Коротко кивнув, Вилл умчался в сторону пруда. Про одежду он, разумеется, уже забыл.

Покачав головой, я направилась к поляне. Ветер трепал распущенные волосы. А деревья качались в такт. В груди росло странное предчувствие, плавно переходящее в уверенность.

Скоро, очень скоро всё изменится.

Джон

– Знакомься, малыш Джон, это твой новый лучший друг.

Меня втаскивают в промозглое помещение. Вонь стоит как в сортире. Но, кажется, никого это здесь не беспокоит. Да и меня тоже. Есть много более волнующих вещей.

Голова откидывается назад, и я морщусь от резкой боли в затылке. Звон цепей. Обруч на шее крепят к стене, а кандалы – к кольцу в полу. Гремят тяжёлые ботинки. Слышится скрип двери, скрежет засова и грохот удаляющихся шагов.

Я отключаюсь.

Прихожу в себя, когда небо в крохотном окошке под потолком светлеет. Превозмогая тяжесть цепей, поднимаю руку, чтобы протереть глаза. Воняет здесь всё так же. Зато теперь, при скудном освещении, я наконец могу разглядеть товарища. Он сидит у дальней стены и не отрываясь смотрит на меня.

Впрочем, дальней эту стену назвать можно только обладая львиной долей оптимизма. Я вполне могу до неё достать, просто вытянув ноги. Так что, да, мы сидим почти вплотную.

– Ну здравствуй, Малыш Джон, – иронично хмыкает незнакомец. Внешне он похож на бараний рог. Серая кожа туго обтягивает кости, отчего неестественно узкие ладони, свисающие между колен, выглядят ещё у́же. На лице сильнее всего выделяется нос – длинный и крючковатый. Как у какой-то хищной птицы.

Осознав, что слишком долго смотрю на соседа, отвожу взгляд. Но он тут же возвращается обратно: смотреть здесь больше не на что.

– Просто Джон, – возражаю хрипло.

– Да ладно, фамилии не выбирают, – криво усмехается он. – Я вот Хельценберг. Йорик Хельценберг. То ещё имечко, да?