Рывок. От отличного к гениальному - стр. 30
«У детей необыкновенные возможности, и общество должно раскрыть их, – говорил он, когда я встретился с ним и его женой в их квартире в Будапеште, с видом на Дунай. – Проблема в том, что люди по какой-то причине не хотят в это верить. Похоже, они думают, что совершенство доступно для кого-то другого, но не для них».
Полгар – удивительный человек, и с ним очень интересно. У него лицо энтузиаста, который всю жизнь пытался убедить мир в верности своих теорий. Обаяние светится в его глазах, руки беспрестанно движутся, словно иллюстрируя мысли, а на лице появляется торжествующее выражение, когда собеседник согласно кивает.
Но в 1960-х годах, когда Полгар задумывал свой эксперимент, его идеи выглядели настолько необычными, что местные власти посоветовали ему обратиться к психиатру, который «избавит его от бреда». В Венгрии в разгар холодной войны радикализм любого рода считался не просто вызывающим, а подрывным.
Но Полгар не отступил. Осознав, что проверить свою теорию он может только на собственных, еще не рожденных, детях, он завязал переписку с несколькими девушками, надеясь найти себе жену. В то время в Восточной Европе дружба по переписке была довольно распространенным явлением – юноши и девушки стремились избавиться от чрезмерной опеки государства и расширить свой кругозор.
Одной из этих девушек была юная украинка по имени Клара. «Его письма дышали страстью, когда он объяснял свои теории, как воспитать детей со способностями мирового класса, – рассказывает мне Клара, доброжелательная и мягкая женщина, полная противоположность мужу. – В то время я, как и все остальные, считала его безумцем. Но мы договорились встретиться».
При личном общении сила его аргументов (не говоря уже об очаровании) оказалась неотразимой, и Клара согласилась на участие в его смелом эксперименте. 19 апреля 1969 года у них родилась первая дочь, Сьюзен.
Полгар долго выбирал конкретную область, в которой дочь достигла бы совершенства. «Я хотел, чтобы достижения Сьюзен были такими выдающимися, что никто не смог бы поставить их под сомнение, – рассказывает он. – Это был единственный способ убедить людей, что их идеи о таланте неверны. А потом до меня дошло: шахматы».
Почему шахматы? «Потому что они объективны, – объясняет Полгар. – Если моего ребенка обучать живописи или литературе, то люди могут спорить, действительно ли она великий художник или писатель. Но в шахматах есть объективный рейтинг, основанный на результатах, и предмета для спора не остается».
Сам Полгар в шахматах был всего лишь любителем (Клара вообще не умела играть в шахматы), но прочел все что смог об обучении шахматной игре. Он учил Сьюзен дома, занимаясь с дочерью, которой еще не исполнилось четыре года, по несколько часов в день. Занятия были веселыми, превращая драматическое шахматное сражение в забавную игру, и Сьюзен увлеклась. К пяти годам время серьезных занятий у девочки исчислялось сотнями часов.
Через несколько месяцев Полгар привел Сьюзен на местный шахматный турнир. Она была такой маленькой, что едва возвышалась над столом с шахматной доской; соперники и их родители с удивлением смотрели, как малышка забиралась на стул, как ее глаза внимательно разглядывали позицию, а крошечные ручки передвигали фигуры.
«Почти все девочки в моей подгруппе были в два раза старше, – вспоминает Сьюзен, привлекательная сорокалетняя женщина, теперь живущая в Нью-Йорке. – Тогда я не осознавала важность этого события в своей жизни. Для меня это была просто череда шахматных партий. Мне было весело. Я выигрывала одну игру за другой и закончила с результатом 10:0. То, что юная девочка выиграла чемпионат, уже само по себе было сенсацией, но людей повергал в изумление тот факт, что я победила во всех партиях».