Рюммери - стр. 39
Щуро фыркнул:
– Ты тоже не изменился – знаешь больше меня. Притом что я тут живу.
– Торговец обязан знать многое. Нажива без знания невозможна, – усмехнулся толстыми губами Лис.
– Мне всегда не нравилось большинство из тех, кто с тобой этими… знаниями делился, – медленно сказал Щуро.
– Знание столь ценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника, – Лис снова скривил губы в подобии улыбки.
Рюмси удивилась. Похожие слова часто любил повторять покойный староста.
– Да и ваша… как вы ее зовете… Птица? довольно полезна, – продолжил торговец. – Жаль, что люди не могут врать только днем.
Щуро молча покрутил головой:
– Говорят, мир на правде держится. Так вот что я тебе скажу – чушь все это! Ты даже не представляешь, что тут творилось, когда появилась эта мерзость на небе. Вечный Лес, – выругался он, – сколько же горя мы натерпелись! Люди убивали друг друга… Семьи распадались… Многим было легче убить или умереть самим, чем правду стерпеть. Ведь достаточно задать нужный вопрос, и ты услышишь то, чего так боялся и не хотел знать. Те, кто умнее, не задавали вопросов, но отношения уже становились не те. Никто и никогда не мог предположить, что от правды бывает столько вреда. Иногда мне кажется, что это хуже голода. Люди днем избегают друг друга, сторонятся, молчат, боясь сболтнуть лишнего. А ночью, когда ты, наконец, с кем-то спокойно можешь поговорить, думаешь: «А почему это он днем не захотел общаться? Замышляет чего?». Никто никому не доверяет. Вечный Лес, да я сам ни с кем днем стараюсь не общаться.
Щуро наполнил себе чашку и тут же выпил:
– Помнишь Роми?
– Помню. Он вместе с тобой ушел. Вроде говорил, что по женушке с детишками соскучился.
– Так вот, спросил он у этой самой женушки, хранила ли она ему верность, когда он месяцами дома не жил. Днем спросил – когда врать нельзя. Как думаешь, какой он получил ответ?
Лис промолчал, вместо ответа почесав нос – ну и, конечно, бородку.
– Пьянствовал он потом несколько дней, – продолжил Щуро, – а когда вернулся, то зарубил жену и детей, которые, возможно, не от него. А на следующее утро уже висел на сосне.
Щуро поднял чашку:
– За Роми!
Лис медлил:
– А ты… со своей… – осторожно начал торговец.
– Да. Выбора, как ты понимаешь, не было, – тихо проговорил Щуро, вытирая капли вина с подбородка. – Думаю, она никогда уже меня не простит.
Лис понимающе кивнул и молча выпил.
– Были и такие, что пользу в Птице видели. Прямо как ты, – продолжил Щуро, осушив чашку и налив еще. – Зачастили поначалу к нам всякие… типы… и привозили с собой пленных, заставляя рассказывать разные тайны. Но потом и они перестали приезжать, ведь сами переругались между собой. Вот оно как, дружище Лис. Правду, может, и ценят, но не каждый с ней жить сможет.
– Ну а промолчать не пробовали? – поинтересовался торговец. – Язык держать за зубами никто не запрещает.
Щуро покачал головой:
– А что ты докажешь молчанием, если тебя спросят, к примеру, не предашь ли ты?
Лис не ответил, на что Щуро лишь усмехнулся.
– И каждый раз, когда поднимается солнце, взлетает эта ваша Птица? – поинтересовался торговец.
– Угу, – буркнул порядочно захмелевший Щуро. – Лучше бы солнце не появлялось, днем и без него светло.
Они посмотрели друг на друга и одновременно прыснули со смеху.
В комнату вошла тетя.