Рюммери - стр. 20
Дорога делалась все круче. Говорить стало трудно, а дышалось все тяжелее и тяжелее. Но вскоре показался спуск, и ребята снова решили передохнуть.
Когда-то Рюмси уже поднималась сюда в компании старосты, чтоб нарисовать карту деревни. Но приятные воспоминания сменились горькой картиной настоящего: буйная растительность этой местности вымирала. Вместо вечнозеленых сосен и елей торчали голые и мертвые стволы, подобно копьям воинства из рассказов о битве ааконцев против дегейцев, когда их страны еще враждовали.
Лишь горная речушка – равнодушная ко всему – по-прежнему тянулась змейкой, ее быстрый и неистовой рокот доносился даже сюда.
Ребята взобрались достаточно высоко. Снизу, как будто прямо под ногами, раскинулись Счастливчики. С такой высоты деревня походила на молодой месяц.
Внизу стоял туман, или, возможно, пыль до сих пор не осела. Казалось, что, кроме черного и серого, там больше не существовало оттенков. Дома, в которых еще недавно кипела жизнь, стали развалинами и могилами.
– Еще чутка спуститься – и ты увидишь великана, – хвастался Брэкки, словно тот ему принадлежал. – Он здорову-ущий! Каждый палец с дерево. Будь великан жив, то десятком шагов пересек бы всю деревню. Чтоб мне в Лес попасть, да там и пропасть – если не так.
– Зачем ему шагать? – хмыкнул Кир. – Если ты не заметил, у него есть крылья. Тоже, между прочим, немаленькие.
– Что это за существо такое? Откуда он взялся? – спросила Рюмси ни у кого конкретно.
– Неизвестно, – ответил Брэкки. – Даже старики не слыхали о таких.
– А ты, смотрю, умный, словно тиметрин. Скоро, небось, и третий глаз появится. Быть старым не значит быть мудрым, – пробурчал Кир. – Можно состариться, не покидая деревни, даже не зная, что творится за ее пределами.
– Старших нужно уважать, – категоричным тоном заявил Брэкки.
– А в каких моих словах ты услышал неуважение?
– Кир, как будто я тебя не знаю, – торопливо ответил Брэкки.
В глазах толстяка мелькнуло удивление, точно тот сказал глупость.
– Знаешь меня? – переспросил Кир, чуть заметно скривив губы. – Наверное, так же хорошо, как и стариков, которых ты уважаешь, при этом даже не догадываясь, как они жизнь прожили и что у них на уме.
Брэкки не нашел, что ответить.
Рюмси шокировали слова Кира: уважение к старшим прививалось детям с малого возраста, и подобные речи приравнивалось к греху.
Кир покосился на нее, словно она озвучила свои мысли, и пояснил:
– Я всегда подам руку старшему, если тот не в силах подняться. Поднесу что-нибудь… Но не стоит заставлять меня уважать людей, о которых я не знаю ни черта, кроме того, что они старые.
Кир перевел взгляд на Брэкки:
– А то, что ты огрызаешься, будто новорожденный котенок, боящийся всего подряд, говорит лишь о том, что ты не знаешь мира. Я не утверждаю, что все взрослые плохие и недостойны уважения. Но зрелость еще не показатель ума, достоинства и других… качеств. Неразумно любить людей и доверять им, ссылаясь лишь на седые волосы и морщинистое лицо. Даже самый злобный и мерзкий негодяй, если его не прикончат раньше времени, конечно, когда-нибудь состарится. Подумай над этим, Брэкки. Мы не можем знать, что у людей на уме. В старой голове могут скрываться такие мысли, что и у пятилетнего, узнай он о них, волосы поседеют от ужаса.
В его голосе больше не сквозила привычная насмешка, там звучала печаль. Словно Кир давно уже не ждал от людей ничего хорошего.