Рыцари былого и грядущего. Том II - стр. 65
Не будем, впрочем, забывать, что мираж – тоже реальность, только очень зыбкая и неустойчивая. Однако, под властью миража можно прожить жизнь. И даже – далеко не самую плохую жизнь. Если некий араб-созерцатель пребывал в убеждении, что он – исламский монах-молитвенник, имеющий целью приближение души к Богу? О-хо-хо…Не пора ли выбираться из пустыни?
В чём же реальность, которая не есть мираж? А просто. Либо пророк Мухаммад прав и «в исламе нет монахов», либо в исламе нет пророка, а это значит, что нет и самого ислама. Логика острая и безжалостная, как меч тамплиера.
Вот трезвая точка зрения: «Ошибаются те, что называет дервишей аскетами. Деллингер называл дервишество карикатурой на аскетизм. Дервишество есть мистико спиритуалистическая секта с доступным и тайным учением. Аскетизм не то же, что мистицизм».
Вот не менее трезвая позиция: «В дервишестве нет ничего монашеского. В нём проповедуется чистая мистика и спиритизм. В дервишестве не требуется ни нищеты, ни девственности».
И ещё: «Странствовать дервиши отправляются обыкновенно по достаточном приобретении спиритических сил, и странствовать они идут с целью расточать между народами эти силы».
Спириты-факиры… При чём тут монашество? Ну вот мы и выбрались из под власти миражей. Немного грустно, потому что было красиво, но ничего не поделаешь. Взгляд христианина – трезвый взгляд.
«Каков же был тарикат Шаха? – задумался Сиверцев. – Как он мог из этих иллюзорных дебрей выбраться к ортодоксальному христианству? Достаточно ли в суфизме возможностей для того, чтобы стать христианином?».
Оказалось, что достаточно. От ислама суфизм расползался во все возможные стороны, в том числе и в сторону христианства.
Ещё в XIV веке в Малой Азии было отмечено движение в пользу слияния ислама и христианства под влиянием суфиев. Трудно сказать, что хотели эти суфии: синтезировать две религии или выйти из ислама в христианство. Но они «христианствовали», это точно. Их опыт можно было изучить, скорректировать, развить.
Ага-Мухаммад Алит, знаменитый шиитский учёный, ожесточённый враг суфиев, писал: «Главные положения «Хулули» (суфийского братства), конечно, сходны с символом назарян (христиан), которые веруют, что Дух Божий вошёл в утробу Девы Марии, а потому веруют в учение о Божественной природе своего пророка Иисуса».
Почтенный Ага-Мухаммад мог бы, конечно, знать, что не только суфии-хулули, но и сам пророк Мухаммад говорил едва ли не тоже самое. Но, видимо, суфии делали гораздо больший акцент на божественной природе Христа, чем это было принято в традиционном исламе, и это суждение начали связывать с суфизмом.
Вот ещё одна оценка: «Дервиши признают, что между тем, как все пророки и даже сам Мухаммад родились, как обыкновенные люди, Иисус Христос, которого они вместе с простыми мусульманами называют Рух Аллах, то есть Божий Дух, произошёл от Божественного Духа, вошедшего во чрево Девы Марии. Поэтому он обладает Божественной природой».
Итак, некоторая часть дервишей-суфи посвятила себя заботе о небольших, едва заметных росточках христианства, которые были в традиционном исламе. К слову сказать, развивать то, что в исламе уже есть, куда более исламский подход, чем, например, заимствовать у индусов учение о реинкарнации, как это делали другие суфии, так что именно христианствующие суфии могли пользоваться в мусульманской умме наибольшим авторитетом. Так вот могло ли из этих росточков, за которыми ухаживали мудрые и просвещённые суфии, вырасти полноценное дерево христианства? А что этому препятствовало?