Рыцари былого и грядущего. III том - стр. 7
Маршал достал два больших серебряных кубка, нацедил в них вина из бурдюка, и, протянув один из кубков Анри, грустно сказал: «Давай выпьем».
***
Прошло несколько недель на материке. Появился Арман де Ливрон. Он бегло бросил Анри:
– Встречался с Кутлуг-ханом, начальником монгольского авангарда. Узнал от него, что Газан не придёт, во всяком случае, в этом году.
– И что теперь?
– Теперь решение примут предводители похода.
Арман резко зашагал к шатру, где собрались магистр госпитальеров, маршал тамплиеров и Амори Тирский. Через час все они вышли из шатра с удручёнными лицами. Арман, теперь уже вразвалочку, подошёл к Анри.
– Рыцари Амори и госпитальеры возвращаются на Кипр. Тамплиеры – на Руад. Мы будем ждать Газана ещё год.
Анри молча кивнул, на его лице не дрогнул ни один мускул. И наградил же его Господь такой чувствительной натурой. За месяц на Святой Земле он не повзрослел ни на один день, а состарился лет на двадцать. Арман о чём-то задумался, потом хотел что-то сказать своему юному другу, но в этот момент к ним подошёл Филипп де Шапрей.
– Я ухожу, брат Арман, – грустно улыбнувшись, сказал Филипп.
– Решил покинуть Орден? – равнодушно спросил де Ливрон.
– Ты прекрасно знаешь, Арман, что Орден покинуть невозможно.
– Значит, собрался к магистру де Боже…
– Так точно.
– Пойдёшь на Иерусалим?
– Нет, я не достоин. Пойду на Акру.
С каждой репликой этого странного разговора в душе Анри всё больше разгоралось ясное, светлое пламя. Он как-то весь ожил, словно его незримым крылом коснулся ангел Ордена. Вот они – великие души простых храмовников, вот он – подлинный крестовый поход. Ради того, чтобы это почувствовать, он и прибыл на Святую Землю.
Филипп обнял на прощание Армана, хотел уже идти, но, помолчав, решил добавить:
– Кольчугу и шлем я оставил, они мне больше не нужны. Беру только меч и кинжал. Думаю, что несколько сарацин отправлю в мир иной, пока они меня не прикончат. До встречи у де Боже.
– Передавай магистру привет.
– Обязательно. Он будет рад. Ты всегда был его любимчиком, Арман, – Филипп неожиданно рассмеялся, жизнерадостно и грубо. Трудно было поверить, что он умеет смеяться.
Филипп подошёл к Анри, молча обнял его и хорошо улыбнулся. Потом вскочил на коня и начал стремительно удаляться. Его белоснежный плащ красиво развевался на ветру.
– Я с ним! – радостно воскликнул Анри и побежал к коню.
– Стоять! – резко оборвал его де Ливрон.
– Я хочу погибнуть вместе с братом Филиппом в последнем бою!
– Ты ещё не заслужил такую смерть. Филипп выстрадал свой личный крестовый поход. А ты? Кто ты такой на сегодня, чтобы удостоиться равной с ним чести?
– А когда я стану лучше, чем сегодня? Охота за рабами сделает меня достойным хорошей смерти?
– Успокойся, сынок. Эти набеги – судороги отчаянья, припадки проигравших. Но Орден вечен. И крестовый поход – вечен. Мы с тобой ещё отправимся в свой поход и завершим его в Небесном Иерусалиме. Всё самое главное будет не здесь и не сейчас. Где и когда – не скажу, потому что сейчас ты не сможешь понять, но готовь свою душу к немыслимому, невероятному, невозможному. Всё ещё будет, Анри.
***
Вот уже год тамплиеры жили на Руаде. Укрепляли цитадель и по-прежнему совершали набеги на материк. Анри втянулся к эту жизнь, по-видимому, совершенно бессмысленную. Несколько раз они столкнулись под Тортозой с довольно крупными мамелюкскими разъездами, схватки были жаркими, тамплиеры вышли победителями. Анри сражался отчаянно, как и подобает настоящему тамплиеру, но на рожён не лез, сохраняя хладнокровие. Все приказы выполнял неукоснительно. Он чувствовал, что и маршал, и братья теперь относятся к нему, как к полноценному боевому товарищу. Это, конечно, его радовало, но он понимал, что это не главное, а что главное – по-прежнему оставалось неизвестно.