Рыцарь умер дважды - стр. 28
Жанне, для которой ваши беды были не вашими, а ее. Иначе почему она так часто сбегала в лес? Почему возвращалась мрачная, грязная и голодная? Почему крепко, как перед казнью, обнимала меня? У нее была война. Она ушла на свою незримую войну, когда мужчины Севера еще только-только возвращались с другой. Видимой, осязаемой, приютившейся в каждой газете.
И я киваю, набравшись мужества.
– Я очень хочу узнать о Джейн. Я очень хочу… понять Джейн.
Кьори снова начинает говорить. Она рассказывает, что Жанна пришла в Зеленый мир еще до того, как Кьори присоединилась к повстанцам. Легенды о Жанне она знала с детства. А почти не увядающая молодость девушки в белом ― Исчезающего Рыцаря ― была для всех таким же поводом благоговеть, как и ее храбрость.
– Впервые она попала сюда еще ребенком. Она тогда пыталась спрятаться в озере от какого-то животного ― там, у вас. Зеленая Леди пожалела ее и провела к нам.
– Провела?..
Кьори, спохватившись, поясняет:
– Ах да, ты не поняла… Зеленая Леди ― не просто страж. Она волшебная воля Омута; если она не захочет помочь тебе, ты никогда не попадешь к нам и никогда от нас не уйдешь. Поэтому Мэчитехьо… ― Она осекается, явно сомневаясь, завершать ли фразу. ― Поэтому экиланы больше не приходили к вам за стреляющими трубками.
…И за жизнями, которые могли бы забрать каменным ножом. Или чем этот сумасшедший продлевает собственные годы?
– Стражи ненавидят экиланов, не выпускают даже под страхом смерти, и те оставили попытки прорваться в ваш мир. А вот для Жанны Омут всегда был открытой тропой.
Я вспоминаю: в тринадцать Джейн рассказывала, как в лесу ее напугал медведь. С начала Лихорадки их стало меньше, этих животных истребляют, но все же медведи по-прежнему встречаются в наших краях. Это одна из причин, по которым отец поначалу был категорически против «четвергов Джейн», и одна из причин, по которым научил ее стрелять. Иногда ― видимо, подстегиваемый интуицией ― он просил, чтобы она брала револьвер. Джейн не всегда подчинялась просьбам, называя свои прогулки «мирным женским досугом». Мирным…
– …Она вступилась за наших раненых воинов, выстрелила из… трубки, но маленькой, ― тихо рассказывает Кьори. ― Повстанцы взяли ее с собой, поначалу хотели просто допытаться: кто она, откуда, откуда у нее эта вещь…
Папин «кольт», не иначе. Джейн иногда просила у него патроны, говоря, что упражнялась в стрельбе. По дер е вьям .
– Она мало тогда рассказала о себе, зато помогла. ― Кьори мягко поводит рукой, точно ткет нить. ― Она умела прижигать раны, промывать, перевязывать. Позже она приносила снадобья, не дающие ранам гнить, спасала командиров, и… временами мы даже начали выигрывать. Девушка в белом стала для всех как живая удача. Многие просили у нее благословляющего поцелуя или что-нибудь на счастье, вышивали ее лицо на плащах, особенно на спине, веря: тогда в спину не убьют. И их не убивали. Надежда ― вот что она нам дала, еще не взяв оружия. Много ли для надежды нужно отчаявшимся?
Кьори кидает на меня странный взгляд. Становится скверно, когда я понимаю, что там читается. Вина. Чуткое Сердце прекрасно понимает, что виновата, виновата, как частица мира, навеки забравшего у меня сестру. Бормоча что-то о надежде и отчаянии, Кьори тщетно силится оправдаться, хотя не обязана. Я отвожу глаза первой.