Рыбья Кровь и княжна - стр. 17
Ромейский посол из Ургана вел себя иначе: кроме обычных посольских просьб о защите и льготах для ромейских купцов, попросил князя о тайной встрече, на которой посулил две тысячи солидов за новый поход на хазарский Калач. Дарник ничуть не удивился такой сделке – закрыть водный путь по Танаису друг для друга было главной целью соперничества между ромеями и хазарскими иудеями.
– Две тысячи солидов будет стоить только сам поход, – отвечал послу Рыбья Кровь. – Калач все равно нам еще не по зубам. Стало быть, еще три тысячи потом надо воинам подкинуть.
В маленьком Липове все было на виду, и тайные переговоры в том числе. Поэтому через три дня в княжескую казну легло семь тысяч дирхемов – все, что успел собрать хазарский посол. Днем позже туда же попала и тысяча золотых солидов от урганских ромеев, что соответствовало восьми тысячам дирхемов. Дарник был доволен: наконец-то в его казне не одни лишь мыши бегают. Всеслава удивленно допытывалась:
– И кого из них ты собрался обмануть?
– Обоих, чтобы им не обидно было, – посмеивался Дарник.
– А они потом липовских купцов схватят и будут держать?
– Очень надеюсь, что схватят, а то с каждым годом все меньше и меньше причин для моих походов.
Едва черты летнего похода определились, жизнь в городе сразу заметно оживилась. Всё и вся принялись старательно готовиться к этому главному событию липовской жизни. Отставлены в сторону посторонние развлечения, бодрей пошла любая ежедневная работа, примолкли со своим брюзжанием старики, девушки наполовину утратили свою привлекательность, дети, и те стали меньше капризничать. Даже далекие от военных заказов ремесленники пришли в легкое возбуждение, пополняя запасы товаров, которые будут охотно раскупаться щедрыми после удачного похода воинами и их наложницами.
У тех, кто работал на военные припасы, вообще шел дым из ушей. Первые годы, когда хватало самого простого вооружения, уже миновали, сейчас бывалые воины и вожаки требовали всего самого лучшего. Вместо двухгранных наконечников стрел и сулиц хотели трехгранные, простые шишаки дополнялись забралами и бармицами, к палицам, клевцам и кистеням предъявлялись такие же повышенные требования, как к мечам и палашам, железные яблоки и орехи для камнеметов красились в белый цвет, чтобы потом их легче было собирать, двуручные секиры и лепестковые копья приобретали все более хищный вид, а доспехи, теряя в весе, становились прочнее. Хватало работы также шорникам и тележникам, портным и сапожникам, кожевникам и бондарям.
Дарнику больше не приходилось самому ничего придумывать, а лишь принимать то, что придумывали другие. Один из десятских пешцев показал щит, снабженный напротив левого кулака двумя двухвершковыми шипами, на них можно было положить древко пики, а также в рукопашной схватке нанести ими колющий удар. Главный камнеметчик хорунжий Меченый представил одноконный камнемет, который легко передвигался по лесу, вот только камнеметчикам приходилось уже не ехать на нем, а идти рядом и вести стрельбу становясь на колено.
– Для конной хоругви в самый раз, – утверждал Меченый.
Лучники представили боевой плащ-накидку. Вшитая в край плаща палочка позволяла поднимать перед собой левой рукой половину плаща как завесу, в которой застревали бы все стрелы противника.