Рядовой Иван Ященко - стр. 26
Рядом с гауптманом появился немец в светло-серой форме. В руках у него лист бумаги. Он посмотрел на Эрнста и его подручных, убедился в их готовности и зачитал приговор. На русском языке, без акцента.
За побег, за порчу германского имущества – убийство собаки, за покушение на жизнь солдата рейха Дзагоев приговаривался к смертной казни через повешение.
Шарфюрер кивнул Бартелю, и тот, дрожа всем телом, приподнявшись на цыпочки, надел Дзагоеву петлю на шею. Шарфюрер кивнул другому предателю, и тот ударом ноги вышиб табурет из-под Виссариона.
Ивана с товарищами, на удивление, не трогали. О них гауптман будто забыл. Вероятно, он считал, что вид избитых беглецов напугает других пленных и заставит их отказаться от попыток к бегству. Лагерники, выходя на построение, затем на работы, смотрели на них с жалостью и сочувствием, но и невидимой волной по сознанию каждого пленного прошла мысль: «Бежать можно!» Уже весь лагерь догадывался, что старшего сержанта каратели так и не нашли.
Дзагоев провисел в петле сутки. Вечером его сняли и по приказу Каспарайтиса перенесли в сортирную яму, бросили к началу подкопа. Там уже были заложены толовые шашки, которые взорвали, похоронив таким образом труп и завалив прорытый ход.
Раны, нанесённые собачьими зубами, заживали плохо, совсем не заживали, начинали гноиться. Пётр Николаевич, полковой доктор, приходил к избитым беглецам, но помочь им практически не мог, у него даже марганцовка кончилась. Не мог он забрать их и в барак для раненых, начальник лагеря не разрешал.
Через трое суток Каспарайтис сказал Ивану:
– Работа ходиль!
Он увидел, что Иван стал подниматься и даже доплёлся до кухни.
Ивана направили к строителям барака. И он вынужден был, преодолевая боль и слабость, подтаскивать доски, подавать гвозди и даже подниматься на леса, рискуя свалиться с них.
Эта пытка кончилась неожиданно. В одно из утренних построений перед строем появилась в эсэсовской форме немка. Галифе, сапоги, портупея с кобурой, в руке ремённый хлыст. Она прошлась по-хозяйски вдоль строя и, отмечая хлыстом пленных, набрала команду человек двадцать.
Иван оказался в этой команде. Их загнали в крытый грузовик, заперли дверь на замок и повезли. Трясло и мотало пленников часа три или четыре – в полутёмном пространстве кузова чувство времени утратилось. В плотно закрытом металлическом кузове спёртый воздух, дышать тяжело, пленники обливались потом. Иван чувствовал себя так, будто его сварили.
Наконец машина остановилась, пленным приказали выйти и построиться. На территории, огороженной высоким забором с колючей проволокой поверху, Иван увидел ряд длинных металлических ангаров, один из которых оказался бараком, в котором им причитались места на нарах. Остальные корпуса были складами для строительных материалов, в основном для пиломатериалов.
И ещё один ангар оказался… баней. Вновь прибывших завели в него и велели раздеться. Одежду пленники побросали в большой чан, который наглухо закрывался тяжёлой чугунной крышкой. К чану от большой бочки, лежащей на боку, на котором были нарисованы череп и кости, протянулись две трубы. Как оказалось, в закрытый с одеждой чан подавался специальный газ, от которого быстро погибали насекомые. Высокий пожилой немец в гражданской одежде открывал небольшим штурвалом трубу, по которой под давлением поступал газ, а через некоторое время смертельная смесь удалялась по другой трубе.