Рядовой Иван Ященко - стр. 22
Несмотря на тяжёлую работу в лагере и плохую пищу, Иван и его товарищи всё ещё сохранили запас наработанной за три месяца выносливости, поспевали за Путником. Часа через полтора старший сержант, выйдя на поляну, ярко освещённую луной, остановился. Остановились и бойцы, взмыленные гонкой.
– Перекур, – объявил Путник, – и военный совет.
Сели на землю. Курящих среди беглецов не было.
Дзагоев снял правый ботинок и вытащил из него стельку. Все с удивлением посмотрели на него. Вслед за стелькой Дзагоев вытащил из ботинка… нож! Нож был без рукояти, лезвие, сточенное на клин, – такими пользуются сапожники при работе с обувью.
– Хм! – Путник удивился. – А я-то всегда думал, что у тебя за походка такая, будто с ногой что. И зачем? Ведь ты ещё до немцев нож спрятал?
– Папа научила, – сказал боец.
– Не научила, а научил, пора бы запомнить, – поправил его Воронов.
– Папа делаэт туфля. Всякий ботинка. Дарил мнэ ножик. – Дзагоев потрогал пальцем лезвие. – Надо был рэзать охранник. Шибздик рэзать.
– Да, не мешало бы пустить ему кровавую юшку, – поддержал Дубов.
Дзагоев стащил с плеча свой вещмешок, развязал его и с хитрой улыбкой вытащил из него… банку! Лунный свет отразился на металле.
– Тушёнка? – ахнул Василь.
– Не может быть!
– Где взял?
Дзагоев ножом вспорол банку:
– Охранника брал.
– Как это? Тебе немец дал тушёнку?!
– Я сама брал. Он кушал, я крался и брал. Он на другой немца думал. Камандыр, давай всэм. – Дзагоев протянул банку Путнику.
– Сухариков-то накопили? – спросил старший сержант.
Он извлёк из-за голенища сапога ложку и, зачерпывая мясо равными долями, раздал пищу в ладони товарищам. Они достали из своих тощих вещмешков по сухарику немецкого эрзац-хлеба, сэкономленного в минувшие дни, и захрустели, смакуя неожиданный мясной дар.
– Ну-ка, Виссарион, дай ножик, – сказал старший сержант.
Дзагоев протянул старшему свой нож. Тот быстрым движением, глядя себе на грудь, отпорол с гимнастёрки лагерный номер.
– О-о! – восторженно выдохнули беглецы. – Давай нам!
Несколько минут спустя с неистовым наслаждением тряпицы с номерами были втоптаны в землю каблуками ботинок.
– Ну что, друзья, – сказал Путник, – надо посоветоваться, как быть дальше. Мне кажется, надо разбежаться в разные стороны, чтобы хоть кому-то удалось уйти от погони.
Бойцы уставились на старшего сержанта в недоумении. Им казалось, что теперь, когда они углубились далеко в лес, их днём с огнём не найдут. Погоня? Командир думает, что надо бежать каждому в свою сторону?!
– Было бы оружие, – продолжал рассуждать Путник, – организовали бы небольшой отряд, отбились бы от преследователей…
– Я пойду на восток, – сказал Иван, – а там будь что будет.
– Я с Иваном, – буркнул Василь, – мы с одной деревни.
– Я с Ваня ходыт, – подтвердил Дзагоев.
– Вместе. Погибать, так с товарищами, – поддержал их Дубов.
Воронов ничего не сказал, только кивнул головой.
Путник поднял взгляд к небу: луна скатилась ниже верхушек деревьев, а на востоке, куда стремились бойцы, небо уже слегка порозовело.
– Ладно, – сказал он, поднимаясь, – будь по-вашему.
И зашагал в сторону алеющего неба. Вскоре под ногами у них оказалась заросшая травой извилистая лесная дорога. Она шла к северо-востоку, немного на подъём. Путник свернул на неё. Примерно через час, когда солнце высветилось в полную силу, лесная дорога вышла к довольно хорошей грунтовой, идущей с запада на восток.