Рябиновая невеста - стр. 35
− Останусь, − ответила она, немного помолчав. – Но у меня тут кинжал и кочерга, не вздумай что-нибудь… В общем, ты понял.
− Я хоть и в беспамятстве, но вроде в своём уме, − ответил Бьорн, явно над ней насмехаясь. – Не бойся, я тебя не трону, сказал же. И не благодари.
− За что благодарить-то? – Олинн бросила на него короткий взгляд.
− За то, что ты сейчас здесь, а не в волчьих лапах.
− А-а. Ну и ты не благодари, – фыркнула Олинн в ответ.
− За что? – спросил Бьорн в пику ей.
− За то, что ты здесь, а не на дне болота.
Она задула свечу и примостилась на краю лежанки Тильды в другом конце комнаты, положив кинжал под подушку, а кочергу – вдоль тела. Лежала, едва дыша и пытаясь услышать какие-нибудь звуки снаружи.
Может, эти звери, сожрав несчастную Ивку, не пойдут к избушке? Ох, Луноликая! Охрани её от всякого зла!
Некоторое время в комнате висела тяжёлая тишина, а потом Бьорн произнёс всё с той же повелительной интонацией в голосе:
− Расскажи что-нибудь.
Олинн помолчала некоторое время, думая о том, что делать завтра? Видно чем-то она прогневала богов, раз они повесили ей на шею этот камень в виде беспамятного монаха. Она вздохнула, глядя в темноту, а потом ответила медленно и тихо:
− Завтра я пойду в замок, поговорю с нашим кузнецом. Если я попрошу, он возьмёт тебя к себе в помощники. Поработаешь и поживёшь при кузнице, пока не вспомнишь, кто ты. Только если ярл Олруд узнает, что ты монах с юга, он велит посадить тебя на цепь на замковой площади на потеху своим хирдманам. Тебя будут дразнить, бить, тыкать палками, а дети швырять камнями и грязью. А потом кто-нибудь тебя убьёт в потешном бою, где тебя вооружат палкой, а твой противник выйдет с настоящим топором. Или тебя просто повесят на воротной балке в первый же день, в назидание южанам и королю. Ярл Олруд… очень суровый человек. Он не знает ни пощады, ни жалости. Он жесток даже со своими, так что лучше бы тебе придумать какую-нибудь легенду, в которой ты или не монах, или ненавидишь монахов и южан, и будешь полезен в Олруде. Раз ты не помнишь, кто ты, то и веру в вашего бога ты ведь тоже не помнишь. Надеюсь, это тебе поможет. Завтра придёт Торвальд, ты должен рассказать ему, кто ты. Он хотел отвести тебя в замок и допросить, едва ты очнёшься. Так что придумай себе имя и прошлое, за которое тебя не захотят убить в первый же день.
В ответ она услышала, что-то похожее на короткий смешок.
− Я понял тебя, Лин−н−на из Олруда. А ты мудра не по годам.
В ответ Олинн промолчала. Была бы она мудрой, не ночевала бы здесь с кочергой в обнимку.
Глава 5.
Проснулась Олинн ранним утром, ещё до рассвета, когда небо на востоке только подёрнулось алым. Спала она плохо, всю ночь снились кошмары про горящую под ногами землю, по которой бегут чудовищные волки. И едва она открыла глаза, как сразу же ощутила беспокойство. Оно крутилось в голове клубком, сжималось под рёбрами, мешая дышать, и гнало куда-то. Олинн нащупала пальцами кочергу и сразу же посмотрела на Бьорна. Он крепко спал и, видимо, этой ночью не кричал, или она ничего не слышала? Во рту было горько, а грудь сдавливало ощущение беды. И в голове сразу всплыли воспоминания о вчерашнем жутком вое и об Ивке.
Олинн встала, отодвинула засов и, прихватив кочергу, осторожно прокралась наружу. Утро было тихим и ясным. Над каменной грядой разгоралась жемчужно-розовая полоса рассвета, журчала вода, перекатываясь по камням, и в кустах посвистывала утренняя птичка-зарянка. Но сегодня воздух казался уже каким-то по-осеннему прозрачным и прохладным. Олинн прислушалась – вокруг никого, отбросила кочергу и положила ладони на ствол большой берёзы, растущей у входа в избушку. Пальцы ощутили слабое движение сока под корой, тяжесть листьев, готовящихся к тому, чтобы вскоре упасть на землю, и нити корней, что разбегались во все стороны, дотянувшись до самой речки.