Рутина - стр. 44
Марат махал мне, и я вытащил наушник.
– Сынок, ты не увлекся? – спросил Марат.
– А что такое?
– Давно замерял?
Он сходил за сантиметром, и мы замерили глубину первой ямы.
– Вот же сумасшедший, – сказал Марат и рассмеялся. – Сынок, ты псих.
– Ничего, закопаем обратно.
Таким образом я потерял пару часов, проработав их вхолостую. Пришлось присыпать и утрамбовывать то, что я уже раскопал. На закате Марат предложил прогуляться. Мы накинули куртки, вышли за ограду и попали в лесок, а через пять минут уже вышли к Финскому заливу. Я разулся и пошел намочить ноги по камням. Марат остался на сухой части берега. Вода была ледяная, но все равно было очень приятно.
– Благодать здесь! Давай сюда! – заорал я Марату.
Искупаться не получилось – слишком неудобные камни и непредсказуемые волны, а то я полез бы, несмотря на холодную еще погоду. Когда мы шли обратно, ужинать, я, дрожа, спросил:
– Отец, как думаешь, я же два часа потратил впустую? Да?
– Ну и что?
– Может, стоит сказать Жене, чтобы вычел это из моей зарплаты?
– Ты че, сынок?! Да Женя тебе жопу скоро лизать будет. Ты один работаешь лучше, чем два узбека, вместе взятые. Не бери в голову. Приноровишься, это же только первый день.
Отработав три дня и получив свои три косаря, я не выдержал: в выходные поехал мириться с Сигитой на ночном сидячем поезде. В субботу я успел даже сходить на занятие по мастерству, потом мы пошли погулять в павильоны на «ВДНХ». Там в одном из модных, как я их тогда оценивал, магазинов я купил ей кроссовочки. Она сразу их надела, а старую обувь убрала в рюкзак. Я не мог налюбоваться ею: странным азиатским разрезом глаз, длинной темной косой, красивым легким пальто и этой новой обувью. Сигита сказала, что будет часто ездить ко мне в Петербург, что это отличный город и что если я решу там остаться, то она будет готова перевестись на заочное и переехать ко мне. Я понимал, что она просто соскучилась и боялась потерять меня, поэтому сейчас говорит то, что я хочу услышать (бабы умеют читать мои мысли, тем более Сигита), но мне хотелось верить ей.
– Да, – отвечал я. – Петербург, пожалуй, лучший город. Думаю, что просто брошу учебу и найду там жилье.
Настал вечер воскресенья, и за пару часов до поезда к нам пришло чувство острой влюбленности и даже страсти. Мы обнимались, слегка пьяные, складывали друг на друга ноги и руки, прижимались туловищами. Потом я поехал на вокзал. Я не жалел, что пришлось провести две ночи в поезде – у меня появлялись наброски к текстам новых песен и приятные мысли. Почему-то в сидячем положении я довольно неплохо засыпал, так что мне это нравилось. Ездить сидя.
Вторая неделя была как сон, в котором я увидел идеальный сценарий для своей жизни. Во время работы мы с Маратом все время говорили о книгах, прочитанных и тех, которые сами когда-нибудь напишем.
В один вечер Марат объяснял мне свой взгляд на Достоевского, которого я не очень понимал. Ты должен, говорил Марат, читать его дальше, не ограничиваясь книгами «Записки из подполья», «Преступление и наказание» и «Идиот» – иначе не считаешь код. Только распутав его, ты получишь доступ к настоящей силе, которую унаследовали западные писатели двадцатого века, вплоть до Стивена Кинга, и почему-то просрали мы, русские. Нужно прочитать все пять главных книг Достоевского, а потом уже переходить к авторам посовременнее.