Русское варенье (сборник) - стр. 9
Настя. Сходи. И правда, узнай, что там стряслось.
Дуся. Собирайте меня в Божий Храм.
Марья. Чего сказал? Боже-Храм?
Настя. В церковь чтоб ее собирали.
Антонина. Дусенька, матушка, сегодня не Пасха, не Рождество, с чего бы это тебя туда нести?
Дуся(открывает лицо). Тебя старец благословил мне служить, и служи, не перечь. Одевайте.
Хожалки начинают собирать Дусю. Поют молитвы, она крестит каждую из вещей, которые на нее надевают. Наконец, ее снимают с кровати. Дуся крестит кресло, в которое ее сажают, ее привязывают к креслу большим платком.
Дуся. Ой, больно!
Антонина. Прости Христа ради.
Дуся(вцепившись от страха в подлокотники). Не уроните, не уроните меня. А то вывалите, нарочно меня вывалите!
Марья. Какой собака тебя подберет…
Дуся. Ну, с Богом, с Богом!
Вбегает Тимоша.
Тимоша(частит). Матушка велела сказать, что страшное дело творится. Только отец Василий уехал, красноармейцы пришли, велели храм открыть, матушка им ключей не дала, говорит, отец Василий увез. А они замок сшибли, а мамочка тогда на колокольню и ну бить. Народ прибежал, а двое уж в алтаре, с папиросками. Отец диакон прибег, говорит, что вам угодно здесь будет. А один ему говорит, чтоб ты сдох. А другой – чтобы опись церковного имущества сделать, потому что оно народное, а попы его присвоили, а теперь народ будет его обратно забирать. А церковных судом судить, что они воры. Они по храму ходят, все переписывают и святые чаши брать хотят. А один говорит, где у вас чудотворная. Подошли к кивоту, а там один оклад. Иконы-то нету. Народ стоит, плачет. А страшно, они с ружьями и ругаются очень.
Дуся. Несите.
Дусю поднимают в кресле над головами и с пением выносят на крыльцо.
Двор Дуси. Крыльцо. Видна дорога. С крыльца спускается процессия с Дусей. На крыше сидит Маня Горелая. В руках у нее лопух, свернутый кулем. Она свешивается с крыши, стряхивает содержимое лопуха на Дусю и ее хожалок.
Маня. Помазуется раба Божия Авдотья!
Дуся. Ах, грех какой! Грех тебе! Не тронь меня, Настя. Слышь, не чисти! Нам говно нипочем. Мы в говне родились, в говне помрем. А враг пусть ото зла треснет! Пусть треснет!
Маня. У, гордая какая! Какая гордая! А все равно в одной яме лежать будем!
Дуся. Несите! Что стали-то! Хвалите Господа с Небес, хвалите его в Вышних!
Хожалки подхватывают молитву и с пением идут по дороге к церкви. Процессия исчезает из виду. Маня кривляется на крыше. Потом спрыгивает, начинает плясать.
Маня. Мироносицы пошли, в жопе миро понесли! Подходите, бабоньки, подходите, мужики! Маня всех миропомазует! У Мани на всех хватит!
Слышно удаляющееся пение хожалок. Пение прерывается двумя воплями. Возгласы толпы. С той стороны, куда только что ушли хожалки с Дусей, появляются два красноармейца, один с погасшей папироской во рту. Они как будто ослепли, идут шатко, ощупывая землю ногами, шаря в воздухе и спотыкаясь. Маня подходит к ним, дергает одного сзади, тот отводит руку, но Маню явно не видит.
Первый красноармеец. Филипп, руку дай… Ты сам-то где? Вроде земля? Дорога? Чтой-то было?
Второй красноармеец. Ваня, ты-то где? Что темно так сделалось?
Первый. Никак шарахнуло?
Второй. Вань, не видать ни хрена… Ты видишь что?
Первый. Хер я вижу, Филипп. Дай подержусь за тебя. Где ты, а?
Хожалки с Дусей, гордо восседающей в кресле, возвращаются, продолжая пение.