Русское самовластие. Власть и её границы. 1462–1917 гг. - стр. 24

В полном соответствии с Герберштейном московские аристократы в письмах к великим князьям называют себя холопами, подписываясь уменьшительно-уничижительными именами. «Государю великому князю Ивану Васильевичи) всеа Русии холоп твой, государь, Феодорец Хованский челом бьет», – так начинает своё послание 1489 г. муромский наместник Фёдор Хованский, князь из Гедиминовичей. «Государю великому князю Ивану Васильевичю всея Русии холоп твой, государь, Васюк Ромодановской челом бьет», – это из грамоты 1491 г. другого князя-Рюриковича Василия Ромодановского, московского посла в Крыму. При Василии III идиома «холоп твой» стала обязательной в придворном этикете. «Ты б, государь, смиловался, пожаловал, велел мне, своему холопу, у себя быть, бить челом о том, чтобы стать мне перед тобою, государем, очи на очи с теми, кого брат мой… к тебе, господарю, на меня прислал с нелепицами», – в таком тоне в 1517 г. оправдывается перед Василием Ивановичем другой Василий Иванович – князь Новгород-Северский. В 1537 г. даже дядя малолетнего Ивана IV удельный князь Андрей Иванович Старицкий величает себя холопом великого князя и его матери Елены Глинской (правда, всё же называя себя по имени-отчеству): «…и вы б, государи, пожаловали, показали милость, огрели сердце и живот холопу своему».

Как полагает Н.И. Костомаров, в русской правовой традиции всякий не имеющий права оставить службу у господина считался холопом, а бояре такое право фактически потеряли[81]. Понятное дело, что «холопами» русские бояре были не юридически, а лишь символически, но такая символика, конечно, показательна. «Звание тогда значило больше, чем значит теперь, оказывало ещё более сильное влияние на образ мыслей и действие людей, на их настроение и общественную постановку. Термин придавал неопределённым отношениям ярко выраженный, всем понятный юридический и нравственный тип, не вполне соответствовавший действительности, но устанавливавший определённый, отчётливый взгляд на значение боярской службы. Холопы в условном смысле, люди боярских фамилий, однако, несли на себе некоторые нравственные следствия настоящего холопства»[82]. Князь Андрей Курбский уже во второй половине XVI в. сетовал: «Наши прелютые и прегордые руские цари… советников своих холопами нарицают на свою им срамоту. О беда! Хто слыхал от века царей християньских над холопами царюющих, кроме безбожных измаильтян, бусурманских псов… Ахристиянские царие нарицаются, которые под собою имеют в по-слушенстве великих княжат и других чиновников светлых и свободных, а не холопеи, сиречь невольников»[83].

Говоря о фактических полномочиях и возможностях московской власти, нужно начать с удивительной свободы самодержцев в распоряжении своим троном. Как уже говорилось выше, закона о престолонаследии в Московском государстве не существовало. Был устоявшийся обычай – власть передавалась от отца к старшему сыну. Но при этом «[п]раво наследника установлялось… усмотрением царствующего государя. Последний нисколько не считал себя связанным правами своих наследников. Наоборот, он признавал за собою право делать между ними выбор. По воззрению московских князей, если престол и переходит от отца к сыну, то не в силу самостоятельного права сына на престол, а в силу воли отца»