Русское экономическое чудо: что пошло не так? - стр. 27
Еще менее логичной для меня выглядит связь снижения обороноспособности с низким уровнем жизни граждан. С моей точки зрения, хронической болезнью российской экономики является завышенный (относительно масштабов и качества экономики) уровень военных расходов и уровень милитаризации – кстати, именно об этом говорил в 2011 году тогда вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин, называя причины конфликта с бывшим президентом Дмитрием Медведевым.
Однако вся эта цепочка угроз хорошо понятна и вполне укладывается в систему координат того единственного человека, который был заказчиком и читателем программы, – Владимира Путина. Для него любое упоминание о его неудачах и ошибках недопустимо, а военная мощь – единственный признак великой державы. Из чего я делаю первый вывод: текст программы и ее идеология не являются оптимальными с точки зрения авторов документа, а подгонялись под заранее заданные жесткие ограничения.
С санкциями будем жить лучше, чем без них
Одним из таких ограничений стала “нормальность жизни в условиях санкций”, то есть в документе нет не то чтобы оценки, но и полфразы о том, насколько катастрофическими в долгосрочной перспективе (а стратегия – документ на перспективу) являются российская агрессивная внешняя политика и ставшие ее следствиями западные санкции и суверенная самоизоляция.
То есть в основе всех последующих прогнозов и предложений заложена предпосылка, что добиваться отмены санкций – то есть возвращать Донбасс Украине – Россия не намерена. Эта предпосылка является основой для следующей порции сомнений, которые я бы назвал методологическими.
Рассуждая о необходимости ускоренного роста экономики в условиях сокращения трудоспособного населения (количества рабочей силы), авторы программы дают свой рецепт: повышать совокупную производительность. В этом месте требуется лирическое отступление. В современной эконометрике принята точка зрения, согласно которой рост экономики обуславливается тремя факторами:
1) количеством рабочей силы, 2) количеством капитала (очень грубо, оборудования) и 3) совокупной факторной производительностью, которая объединяет в себе и повышение качества рабочей силы, и повышение производительности оборудования, и появление новых технологий (например, Интернета или блокчейн). И вот здесь, как мне кажется, авторы программы (осознанно или нет?) допускают ошибку.
С одной стороны, они говорят, что в условиях санкций невозможно быстрое наращивание объема капитала, то есть никакого инвестиционного бума не ожидается. Но с другой стороны, авторы программы считают, что каким-то чудом в условиях технологической блокады российская экономика сможет значительно поднять производительность существующего технологического потенциала, опираясь исключительно на собственные силы. И за счет этого фактора, по расчетам авторов программы, будет обеспечено две трети искомого экономического роста.
Ответа на вопрос, как жизнь в условиях санкций может совмещаться с созданием “стратегических консорциумов с участием ведущих зарубежных компаний”, за счет которых предлагается осуществить технологический рывок, в презентации не содержится. Точно так же не содержится ответа на вопрос о сочетаемости сохранения санкций и подписания Соглашения о преференциальном торговом режиме с Евросоюзом.