Русский остаток - стр. 77

Юра с удовольствием ездил, летал и плавал по одной шестой части мира, отчитываясь за государственные командировки статьями и фельетонами, очерками и рассказами, тщательно описывая все, что видел и слышал. Его заказные материалы охотно публиковали толстые и тонкие журналы, но это все было не то. Казалось, творческие потенции были израсходованы целиком в его первой, прогремевшей на всю страну юношеской повести, а теперь наступила пора литературной рутины и поденщины, не приносившая настоящей радости и удовлетворения. Юра пробовал описывать свое детство, свою первую и последующие за ней любови, сложности жизни молодой семьи, но все выходило скучно, банально, неинтересно.

Наконец он понял, что оказался в литературе случайно, что занимает чужое место, что вернуться к науке уже не в состоянии и отныне главная его забота – чтобы Галина поняла это как можно позже. Галина же, женским своим чутьем почувствовав это раньше Юры, также изо всех сил старалась сохранять свое ведение от него в тайне. Так оба делали вид, что все в порядке. Она, защитив диссертацию, стала работать в Пушкинском Доме, он разъезжал по командировкам, занимался общественной работой, даже чем-то в Союзе писателей руководил, и, если не предъявлять к себе особых требований и не угрызаться особо совестью по ночам, можно было бы жить вполне спокойно и сытно (таких, как Юра, писателей было в Союзе большинство).

Алеше было семь лет, когда он неожиданно спросил:

– Мам, а почему я Сергеевич, а папа у нас Юра?

Галина смутилась от неожиданности и покраснела, не зная, что ответить сыну.

Но Юра нашелся.

– Твое отчество в честь дедушки, понимаешь? Маминого папу звали Сергей, и маме очень хотелось, чтобы ты тоже был Сергеевич. Ясно?

– Ясно, – ответил Алеша. – А у тебя отчество тоже от дедушки?

– У меня?.. – На этот раз смутился и замолчал Юра. – Нет, у меня отчество моего отца, – сказал он. Не станешь же объяснять ребенку сложные перипетии взрослой жизни, когда отцами оказываются вовсе не те мужчины, чьи отчества носят дети. А Юрий Петрович Мельников знал, что муж его матери Петр Матвеевич Мельников, пропавший без вести на фронте, не его отец.

И вдруг Галине до смерти захотелось увидеть Алешиного отца.

Она и сама не могла бы объяснить этого своего желания, но потребность встречи была столь неожиданно велика, что как-то вечером за ужином (дело было зимой) она объявила своему семейству, что в августе они все поедут отдыхать в Крым.

– Ура! – закричал Алеша, плохо представлявший себе, что это за земля такая Крым, куда зовет их поехать мама, но на всякий случай спросил: – Там море, да, мам?

– Да, – сказала Галина. – Там море. И горы. И марсианские холмы. И чудесные беленькие домики. А в маленьких двориках живут прекрасные розы.

– И соловьи, – добавил Алеша, вспомнив сказку Андерсена, которую ему читала мама.

– Да, – сказала Галина. – И цикады.

– Ты в самом деле хочешь поехать в Крым? – спросил Юра.

– Почему бы и нет? Мы с тетей Таней, – обратилась она снова к Алеше, – ездили туда, когда тебя еще не было на свете.

– Я могу попытаться взять путевку в Ялту, – сказал Юра, – хотя в августе нам могут и не дать.

– Я не хочу в Ялту, – сказала Галина. – Там… мне там не нравится. Лучше в Феодосию.

– Тогда уж в Коктебель. В писательский дом.