Русский остаток - стр. 22
– Следить не следим, а на выставках иногда бываем. Очень выразительная девушка.
– Вы, собственно, зачем меня вызвали? – сухо спросил Сергей. – Запретить мне выехать вы не можете…
– Не можем. К сожалению.
– Тогда… «какого черта вы меня мурыжите?» – продолжил про себя Сергей.
– Побеседовать хотел. Может, одумаешься…
– Мы с вами уже на «ты»?
«Дурак, дурак, – думал Александр Степанович. – Пропадешь!» А вслух:
– За учителем вашим едете, Эрнстом Неизвестным… Далась вам эта заграница… медом намазана… Бросаете Родину… ради сраных долларов! Нет, – с чувством вдруг произнес генерал, – прежняя эмиграция – не чета вам! Да чтоб только одним глазком на родину поглядеть, воздух ее нюхнуть – в лагеря шли, на смерть! А вы!.. – Он презрительно скривился не договорив.
– Александр Степанович, если вы такой патриот, отчего же вы заграничные курите, а я, такой-сякой предатель родины и прохвост, московский «Дымок» смолю?
«Оттого, что у такого дурака денег никогда нет и не будет!» А вслух:
– Я вообще не курю, – и загасил сигарету. – А «Мальборо» – так, для гостей.
– Значит, и гости ваши такие же дерьмовые патриоты, как вы. – И наклонившись, глядя прямо в лицо генералу, сказал: – Дай вам волю – вы первые на Запад рванете. «Мальборо» – это только начало. А там – мерседес, виллы, Канарские острова… Знаю я вас, чекистов! – И он рассмеялся.
– Что?! – побагровел Евдокимов. – Вон! Вон отсюда! Сейчас же! Негодяй! Паршивец! Вон! Трофимов! – заорал он. – Вышвырни этого гаденыша вон!
– Всего доброго, – вежливо сказал Сергей.
Трофимов уже заламывал ему руки.
– Без членовредительства, Трофимов! – выдохнул генерал. – Пусть убирается ко всем чертям! Скатертью дорога!
Оставшись один, генерал еще долго не мог отдышаться. Потом достал валидол, положил под язык, лег на диван и погрузился в мрачные думы.
Домой он пришел не в духе.
Оксана Григорьевна, за двадцать лет совместной жизни научившаяся понимать настроение мужа по одному лишь хлопанью входных дверей, знала: сегодня с домашними проблемами лучше к нему не подходить. Но вопрос не требовал отлагательств.
– Шурик, – сказала она с волнением. – Верочка приходила со своим. Они… они собираются расписаться!
«Началось!..» – подумал Евдокимов и недовольно спросил:
– С кем это?
– Да с Васькой же!.. С Таганки… – плаксивым голосом сказала Оксана, зная нелюбовь супруга к непослушливому, вольномысленному театру.
– С этим… антисоветчиком?!
– Ему уже заслуженного дают, – вступилась Оксана Григорьевна за потенциального зятя. – И в газетах хвалят!
– Скажи Верке: через мой труп! – рявкнул Евдокимов, но он уже больше не был способен на громы и молнии, весь запас их он израсходовал на своего любимого первенца, сына Анны Капитоновны, его первой, шизофренической жены.
6
Галина училась на пятом курсе, пора было задуматься о дальнейшей судьбе.
Уехать по распределению из Ленинграда она уже не могла, настолько приросла к этому гибельно-роскошному городу. Остаться же, не имея прописки, можно было в двух случаях: выйти замуж или поступить в аспирантуру.
Выходить замуж ей не хотелось, да, честно говоря, и не за кого. Все силы она бросила на учебу. Ей удалось на отлично защитить диплом и остаться в аспирантуре.
Домой за все эти годы она не ездила ни разу, отделываясь несколькими открытками в год: жива, здорова, учусь хорошо, все в порядке, Галина. В ответных письмах мать также была немногословна, хорошо понимая, что дочери неинтересна их нищая, жалкая жизнь и бесконечная, беспричинная ругань.