Русский Монпарнас. Парижская проза 1920–1930-х годов в контексте транснационального модернизма

Я имею в виду прежде всего то, что за пределами русскоговорящего мира о литературном творчестве представителей парижской диаспоры знали совсем мало. В то же время были яркие примеры успеха на Западе тех эмигрантов, которые включились в культурную жизнь новой страны, печатаясь по-французски (см.: Livak L. Russian Emigres in the Intellectual and Literary Life of Interwar France: A Bibliographical Essay. Montreal: McGill Queen’s University Press, 2010).

Надо полагать, что решение Нобелевского комитета 1933 года было даже сильнее, чем в наши дни, продиктовано политическими соображениями – главным соперником Бунина был Максим Горький. Престижная премия, безусловно, привела к росту продаж, появлению договоров на переводы, а также положительно повлияла на самооценку русских писателей-эмигрантов, однако не привела к существенному улучшению положения литературной диаспоры (см.: Белобровцева И. Нобелевская премия в восприятии И.А. Бунина и его близких // Русская литература. 2007. № 4. С. 158 – 169).

Эту формулу ввел в обиход Владимир Варшавский в статьях 1930-х годов и в написанной позднее книге: Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956.

Хемингуэй Э. Праздник, который всегда с тобой // Хемингуэй Э. Собр. соч.: В 4 т. Т. 4. М.: Худож. лит., 1982. С. 221.

Эти слова приписывают Гиппиус, однако, возможно, впервые их использовала Берберова в своей «Лирической поэме», опубликованной в «Современных записках» (1927. № 30).

Что делать русской эмиграции? Статьи З.Н. Гиппиус и К.Р. Кочаровского / Предисл. И.И. Бунакова. Париж: Родник, 1930.

Крайний А. (Гиппиус З.) Полет в Европу // Критика русского зарубежья. Т. 1. М., 2002. С. 60.

Slobin G. Russians Abroad: Literary and Cultural Politics of Diaspora (1919 – 1939). Boston: Academic Studies Press, 2013. P. 14.

Лотман Ю. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Избр. статьи: В 3 т. Т. 2. Таллин: Александра, 1992. С. 17 – 18.

«Третье место» (third space) – понятие, получившее распространение в междисциплинарных постмодернистских исследованиях. Хоми Бхабха использует его для обозначения культурной идентичности, создаваемой в пограничном пространстве между двумя различными сферами, например между нацией и территорией (Bhabha H. Location of Culture. London: Routledge, 1994). Для Эдварда Соджа «третье место» может быть одновременно материальным и ментальным, реальным и воображаемым, и возникает оно в результате диалога между физической реальностью и умозрительными или культурными конструктами. Прежде всего, этот концепт обозначает переходную зону между различными географическими и временными локусами (Soja E. Thirdspace: Journey to Los Angeles and Other Real-and-Imagined Places. Oxford: Blackwell, 1996).

Пользуясь гибкостью этого культурного конструкта, Катерина Сипиела включила в круг русского Монпарнаса фигуры, далеко отстоящие от молодого поколения парижских авангардистов, такие как Зинаида Гиппиус, Надежда Тэффи, Августа Даманская и даже Вера Булич, которая жила в Хельсинки (Ciepiela C. The Women of Russian Montparnasse // A History of Women’s Writing in Russia / Ed. by A. Barker and J. Gheith. Cambridge: Cambridge University Press, 2002. P. 117 – 133).

Транснациональная теория отталкивается от трудов теоретиков национализма, в которых в последние десятилетия была произведена последовательная ревизия самого понятия «нация». Классическим текстом, предложившим новую концепцию национализма, является книга Бенедикта Андерсена «Воображаемые сообщества» (1983, 1991, рус. пер. 2001). По Андерсену, нация – это «культурный артефакт», цель которого заключается в том, чтобы создать некую коллективную идентичность для определенной группы людей на основе представлений об общей памяти, общем происхождении и общей телеологической судьбе, зафиксированных в неком сакральном эпическом тексте, написанном на «национальном языке». Как известно, в период романтизма особо рьяные поборники национальной идеи иногда чудесным образом обнаруживали подобные тексты, а за неимением таковых они их просто-напросто фальсифицировали. Нация ассоциировалась с определенной географической территорией и этносом и противопоставлялась другим национальным образованиям. Национальной литературе (и особенно жанру романа) отводилась важная роль выражения национальных мифов и идеологии. Хотя, как отмечает Андерсен, национальный дискурс всегда стремится представить нацию как нечто незыблемое и существующее вечно, процесс национального образования начался в Европе в результате «филологических революций» рубежа ХIX века.

Основы концепции транснационализма в ее непосредственном отношении к истории литературы сформулированы, в частности, в следующих работах: Ramazani J. A Transnational Poetics. Chicago: University of Chicago Press, 2009; Seyhan A. Writing Outside the Nation. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2001; Clingman S. The Grammar of Identity: Transnational Fiction and the Nature of the Boundary. Oxford: Oxford University Press, 2009; Bhabha H. The Location of Culture. New York: Routledge, 1994; Papastergiadis N. The Turbulence of Migration: Globalization, Deterritorialization and Hybridity. Cambridge: Polity Press, 2000; Thomsen M. Mapping World Literature: International Canonization and Transnational Literatures. London: Continuum, 2008.

Ramazani J. A Transnational Poetics // American Literary History. 18 (2). 2006. P. 333.

Ramazani (2009).

Trousdale R. Nabokov, Rushdie, and the Transnational Imagination: Novels of Exile and Alternative Worlds. New York: Palgrave, 2010. P. 195.

Струве Г. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. С. 7.

Шаховская З. Литературные поколения // Одна или две русских литературы? / Под ред. Ж. Нива. Лозанна: L’Age d’homme, 1981. С. 52 – 62.

Основной вопрос, поставленный в недавно опубликованной монографии Слобин (Slobin (2013)), касается вклада русской эмигрантской литературы в развитие послереволюционных представлений о национальной идентичности. Автор называет свою книгу исследованием русского национализма и сосредотачивается на языковой и культурной преемственности как основных принципах устройства диаспоры. За исключением Набокова, который представлен как своего рода оппонент более консервативных авторов русского зарубежья (Ремизова, Ходасевича, Бунина, а также Цветаевой), Слобин выбирает примеры, подчеркивающие плавный переход от дореволюционной русской традиции (Гоголя, Достоевского, Тургенева и представителей Серебряного века) к литературе эмиграции. Материал, представленный в книге Слобин, воссоздает именно тот контекст, который и заставил писателей русского Монпарнаса сформулировать альтернативную идентичность.

Представление о культурной изоляции, изначально сформулированное самими авторами диаспоры, в очередной раз возникает и в более поздних исследованиях эмигрантского творчества (напр., см.: Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919 – 1939. М.: Полторак, 1999).

Livak L. How It Was Done in Paris: Russian Emigre Literature and French Modernism. Madison, WI: The University of Wisconsin Press, 2003.

Каспэ И. Искусство отсутствовать: Незамеченное поколение русской литературы. М.: НЛО, 2005.

Morard A. De l’émigré au deraciné. La “jeune génération” des écrivains russes entre identité et esthétique (Paris, 1920 – 1940). Lausanne: L’Age d’homme, 2010. Из других работ, где уделяется существенное внимание младшему поколению русских парижан, см.: Русские писатели в Париже: взгляд на французскую литературу / Под ред. Ж. – П. Жаккара, А. Морар, Ж. Тасси. М.: Русский путь, 2007; Демидова О. Метаморфозы в изгнании: литературный быт русского зарубежья. СПб.: Гиперион, 2003; Матвеева Ю. Самосознание поколения в творчестве писателей-младоэмигрантов. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2008; Семенова С. Русская проза и поэзия 1920 – 1930-х годов. М.: ИМЛИ РАН, 2001.

Kundera M. Die Weltliteratur // The New Yorker. 8 January, 2007 (http://www.newyorker.com/magazine/2007/01/08/die-weltliteratur).

Набоков В. Дар // Собр. соч. русского периода. Т. 4. СПб.: Симпозиум, 2009. С. 349.

См.: Долинин А. Три заметки о романе Владимира Набокова «Дар» // В.В. Набоков. Pro et contra. Т. 2. СПб.: РХГИ, 2001. С. 697 – 721.

Маликова М. В. Набоков: Авто-био-графия. СПб.: Академический проект, 2002. С. 108.

Набоков В. Отчаяние // Собрание сочинений русского периода. Т. 3. СПб.: Симпозиум, 2001. С. 525.

Jauss H.R. Towards an Aesthetic of Reception / Trans. T. Bahti. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1982. P. 32.

Freud S. Thoughts for the Times on War and Death (http://www.panarchy.org/freud/war.1915.html).

Valéry P. La Crise de l’Esprit // Europes de l’antiquité au XXe siècle. Paris: Éditions Robert Laffont, 2000. P. 405 – 414.

Arland M. Sur un nouveau mal du siècle // Essais et nouveaux essais critiques. Paris: Gallimard, 1952. P. 11 – 37.

Eksteins M. Rites of Spring: The Great War and the Birth of the Modern Age. New York: Anchor Books Doubleday, 1990. P. 237.

Элиот Т.С. Избранная поэзия / Пер. С. Степанова. СПб.: Северо-Запад, 1994. С. 111.

Фассел П. Великая война и современная память / Пер. А. Глебовской. СПб.: Изд-во Европейского ун-та, 2015. С. 237.

Послевоенный кризис романа прежде всего затронул его традиционную реалистическую разновидность, основными свойствами которой были вымысел, позитивизм, пространные описания, четкий сюжет и репрезентация реальности через посредство нейтрального повествователя. Что же касается писателей-модернистов, таких как Пруст, Джойс и Жид, они оказались на пике популярности именно потому, что смогли предложить новые формы и содержание жанра, который нуждался в кардинальной перелицовке. Сюрреалисты также поставили перед собой амбициозную задачу – создать сюрреалистический роман, который совмещал бы в себе художественную литературу и документальность, жизнь и искусство, состояния сна и бодрствования, субъективность и объективность, зримый мир и мистическую сюрреальность, спонтанное «автоматическое» письмо и продуманную композицию. В 1924 году они обнародовали свой манифест под названием «Труп», где подвергли осмеянию Анатоля Франса, символизирующего в их глазах традиционного романиста, утратившего какую-либо связь с современностью.

На важность этого жанра указал французский журнал «Вита», который провел опрос и опубликовал его результаты в рубрике «Репортаж и литература» (март – апрель 1924 года).

Поплавский Б. О мистической атмосфере молодой литературы в эмиграции // Поплавский Б. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3: Статьи. Дневники. Письма. М.: Книжница, 2009. С. 45, 47.

В этой работе представляется целесообразным начать краткий обзор эволюции человеческого документа с момента появления этого термина, не касаясь более или менее явных связей между этим жанром и исповедями, дневниками и эпистолярными романами предыдущих эпох.

Физиологический очерк, пришедший из французской литературы (Бальзак и др.), стал в 1840-х годах одним из ведущих жанров русской прозы. В России разработкой физиологического очерка занималась «натуральная школа», с момента зарождения реализма. Белинский считал этот жанр наиболее подходящим для описания повседневной жизни обитателей городских трущоб. Канон жанра предполагал изображение неприукрашенной реальности и создание социальных типажей вместо индивидуальных характеров. Некрасов опубликовал сборник, озаглавленный «Физиология Петербурга», – по аналогии с французским.

Zola E. Le Roman expérimental // Œuvres complètes. Vol. 10. Paris: Cercle du livre précieux, 1968. P. 1186.

Ibid.

Ibid. P. 1315.

Goncourt de E., Goncourt de J. Préfaces et manifestes littéraires. Paris: Charpentier, 1888. P. 56 – 57.

Эдмон Гонкур опубликовал только выдержки из своего дневника, оговорив в завещании, что полностью он будет выпущен через 20 лет после его смерти. Полный вариант вышел в свет только в 1956 году.

Goncourt de E., Goncourt de J. (1888). P. 174.

См.: Лежен Ф. «Я» Марии: Рецепция дневника Марии Башкирцевой (1877 – 1899) // Автобиографическая практика в России и Франции / Под ред. К. Виоле и Е. Гречаной. М.: ИМЛИ РАН, 2006. С. 161 – 181.

Предисловие осталось незавершенным, дописал его, по всей видимости, Андре Терье, который по просьбе родственников Башкирцевой редактировал части ее дневника и готовил их к публикации. Текст Терье начинается фразой: «Когда я умру, вы прочитаете историю моей жизни, которая лично мне представляется замечательной».

Journal de Marie Bashkirtseff. 2 vols. Paris: Charpentier, 1890. P. 5.

Lejeune P. Le Pacte autobiographique. Paris: Seuil, 1975. P. 26.

Ibid., P. 36.

Journal de Marie Bashkirtseff. P. 5 – 6, 13.

France A. Journal de Marie Bashkirtseff // Le Temps. Le 12 juin. 1887. Восторженная рецензия Франса на дневник Гонкуров была опубликована в той же газете 20 марта 1887 года.

Гуревич Л. Памяти М. Башкирцевой // Новое время. 1887. 11 июня; Гуревич Л. М.К. Башкирцева. Биографически-психологический этюд // Русское богатство. 1888 № 2.

Александров А. Мадемуазель Башкирцева: Подлинная жизнь. М.: Захаров, 2003. С. 304 – 307.

Descamps P. Marie Bashkirtseff féministe? // La Fronde. 1926. 4 septembre; Fuss-Amore G. Une annonciatrice de la jeune fille moderne // Nation Belge. 1936. 18 mai.

Каспэ И. Искусство отсутствовать: Незамеченное поколение русской литературы. М.: НЛО, 2005. С. 163.

Дубин Б. Слово – письмо – литература: Очерки по социологии современной культуры. М.: НЛО, 2001. С. 265 – 266.

Там же. С. 269.

В отличие от «незамеченного поколения» «потерянное поколение» не было самоопределением; как пишет Хемингуэй в книге «Праздник, который всегда с тобой», впервые это выражение употребила Гертруда Стайн применительно к молодым людям 1920-х годов (впрочем, и она лишь передает то, что случайно услышала).

В 1936 году Селин посетил СССР и получил гонорар за публикацию.

Терапиано Ю. «Путешествие в глубь ночи» // Числа. 1934. № 10. С. 210.

Адамович Г. «Путешествие в глубь ночи» // Адамович Г. Литературные заметки. Т. 2. СПб.: Алетейя, 2007. С. 64.

В «Похвале Золя» сказано следующее: «Золя верил в добродетель, он хотел внушить преступнику ужас, но не довести его до отчаяния. […] Неужели мы все еще имеем право – пребывая в трезвом рассудке – показывать в своих произведениях какое-либо Провидение? Вера наша должна быть тверда. Все становится еще трагичнее и непоправимее, когда мы касаемся судьбы Человека, которого перестаем видеть в воображении, чтобы оставить таким, каков он есть в реальности. […] Для развлечения нам осталось одно – инстинкт разрушения. […] Пожалуй, остается только вознести высочайшую хвалу Эмилю Золя в канун еще одной неизбежной катастрофы. О том, чтобы следовать ему или подражать, больше не может быть и речи. У нас нет ни таланта, ни сил, ни веры, которые порождали великие литературные направления. […] [ч]его можно ждать от натурализма в той ситуации, в которой мы оказались? Всего или ничего! […] Со времен Золя кошмар, которым окружен человек, не только принял законченную форму, но и получил официальный статус» (https://fr.scribd.com/doc/6806862/Hommage-a-Zola-Louis-Ferdinand-Celine).

Адамович Г. На разные темы: Второй том «Тяжелого дивизиона» – «Кочевье» – Селин и Андре Мальро // Адамович (2007). С. 385.

Кельберин Л. L.F. Celine. Voyage au bout de la nuit // Числа. 1933. № 9. С. 223 – 224.

Кантор М. Воля к жизни (о Катерине Мансфильд) // Встречи. 1934. № 5. С. 214.

Бицилли П. Возрождение аллегории // Современные записки. 1936. № 61. С. 200.

См.: Красавченко Т. Л. – Ф. Селин и русские писатели-младоэмигранты первой волны // Русские писатели в Париже: Взгляд на французскую литературу 1920 – 1940. М.: Русский путь, 2007. С. 193.

В своей книге Ливак достаточно подробно останавливается на этой аналогии (Livak L. How It Was Done in Paris: Russian Emigre Literature and French Modernism. Madison, WI: The University of Wisconsin Press, 2003. P. 142 – 153).

«Меня потом Бердяев несколько обвинял в том, что я подражаю Селину […] Но мы оба были… докторами парижской школы, и очень многое, что он видел, я видел, и гуманитарные реакции к нищете, боли, нужде у нас могли быть те же. Я не думаю, что я был под влиянием Селина […] (Bakhmeteff Archive of the Rare Books and Manuscripts Library, Columbia University, Ms Coll Yanovsky Box 17).

И. Каспэ утверждает, что, хотя демонстративная маргинальность представителей «незамеченного поколения» была формой вызова старшему поколению эмигрантов, она не мешала им претендовать на право их «законных и единственных наследников» (Каспэ (2005). С. 119). Я иначе оцениваю первичную мотивацию, стоявшую за риторикой маргинальности русского Монпарнаса, и вижу в этом скорее стремление отмежеваться от непосредственной «преемственности», выйти за пределы русского литературного канона и обозначить свое место внутри транснационального межвоенного поколения.

Поплавский Б. О мистической атмосфере молодой литературы в эмиграции // Поплавский (2009). С. 50.

Там же. С. 45.

Цит. в предисловии Р. Гейро (Ильязд. Собр. соч.: В 5 т. Т. 2. М.: Гилея; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1995. С. 13).

Бакунина Е. Для кого и для чего писать // Числа. 1932. № 6. С. 255 – 266.

Числа. 1931. № 5. С. 286 – 289.

Каспэ И. Ориентация на пересеченной местности: странная проза Бориса Поплавского // Новое литературное обозрение. 2001. № 47 (1). С. 200. Демонстративный непрофессионализм в искусстве, который иногда выражался через анонимность автора, вообще был характерен для авангарда 1920-х годов. Например, некоторые дадаисты не подписывали свои произведения, утверждая, что, хотя объявленное авторство и иные формы публичности и могут способствовать коммерческому успеху, они мешают непосредственному восприятию. В Манифесте Дада 1918 года Тристан Тцара заявил: «Искусство – личное дело!» Впоследствие эти слова отзовутся в формуле Поплавского: «литература как частное дело». Несмотря на то что Пьер Дриё ла Рошель относился к иной разновидности писателей межвоенного периода, его герой, разочаровавшийся в жизни «молодой европеец», тоже формулирует принцип творческой анонимности – так, как он ее понимает: «Я хотел бы быть… нищим певцом на углу улицы, имя которого никто никогда не узнает, чье искусство посвящено прославлению прекрасных безымянных прохожих» (Drieu la Rochelle P. Le Jeune Européen suivi de Genève ou Moscou. Paris: Gallimard, 1978. P. 51).

В современном российском литературоведении принято рассматривать дискурс младоэмигрантов через призму экзистенциализма (Семенова С. Экзистенциальное сознание в прозе русского зарубежья (Гайто Газданов и Борис Поплавский) // Вопросы литературы. 2000. Май – июнь. С. 67 – 106; Кибальник С. Гайто Газданов и экзистенциальная традиция в русской литературе. СПб.: Петрополис, 2011; Жердева В. Экзистенциальные мотивы в творчестве писателей «незамеченного поколения» русской эмиграции: Б. Поплавский, Г. Газданов: Автореф. дис. 10.01.01. М.: МПГУ, 1999). Некоторые авторы даже считают, что в творчестве представителей русского Монпарнаса философия и эстетика экзистенциализма проявились еще до появления канонических западных текстов, и утверждают, что писатели диаспоры создали русскую разновидность экзистенциализма, которую можно проследить и к русской классике, и к философам того времени, таким как Лев Шестов. В целом в критической литературе экзистенциализм эмигрантов понимается как сосредоточенность на фундаментальных проблемах человеческого бытия (прежде всего – на смерти и внутренней тревоге) вкупе со скептическим отношением к любым позитивным, рациональным и телеологическим объяснениям исторических событий и человеческой жизни.

Поплавский Б. Неизданное. Дневники. Статьи. Стихи. М.: Христианское издательство, 1995. С. 277.

Адамович Г. Человеческий документ // Адамович Г. Литературные заметки. Т. 2. СПб.: Алетейя, 2007. С. 217.

Балакшин П. Эмигрантская литература // Калифорнийский альманах. Сан-Франциско: издание Литературно-художественного кружка города Сан-Франциско, 1934. С. 135 – 136.

Варшавский В. О «герое» молодой эмигрантской литературы // Числа. 1932. № 6. С. 164 – 172.

Адамович Г. Человеческий документ // Адамович (2007). С. 218.

Червинская Л. «Мы» // Мы: Женская проза русской эмиграции. СПб.: РХГИ, 2003. С. 530.

Яковлева Н. «Человеческий документ» (Материал к истории понятия) // История и повествование / Под ред. Г. Обатнина, П. Пессонена. М.: НЛО, 2006. С. 390.

Бакунина Е. Любовь к шестерым. Тело. М.: Гелеос, 2001. С. 245.

Мы: Женская проза русской эмиграции. С. 528.

Червинская Л. Анна Таль. Клетчатое солнце, изд. «Парабола». 1932 // Числа. 1933. № 7 – 8. С. 273.

Бакунина Е. Екатерина Бакунина // Калифорнийский альманах. 1934. С. 96.

Червинская Л. Скука // Мы: Женская проза русской эмиграции. С. 535.

Этими словами Екатерина Бакунина приветствовала роман Сергея Шаршуна «Путь правый», казавшийся ей ярким примером человеческого документа (Меч. 1934. № 9 – 10. С. 20 – 22).

Терапиано Ю. Ю. Фельзен «Счастье», изд. «Парабола». Берлин, 1932 // Числа. 1933. № 7 – 8. С. 268.

Адамович Г. Литературная неделя // Иллюстрированная Россия. 1932. 9 января. № 2 (248).

Адамович Г. Комментарии // Числа. 1933. № 7 – 8. С. 154.

Терапиано Ю. О новом человеке и о новой литературе // Меч. 1932. № 15 – 16. С. 6.

Варшавский В. В. Сирин. Подвиг. Изд. «Соврем. Зап.», 1932 // Числа. 1933. № 7/8. С. 267.

Адамович Г. «Современные записки», Книга 49-я. Часть литературная // Адамович (2007). С. 95.

Адамович (2007). С. 137.