Русский космос - стр. 17
Спустились в трюм. Акмаль включил снабженную псевдоинтеллектом систему, которая станет укладывать пленных в коконы. Задний отсек был скрыт мощной бронированной перегородкой на случай, если кто-то сумеет высвободиться. Это, конечно, невероятно, но в отсеке все равно стояли камеры, транслирующие картинку на мониторы Паплюха и отца-командира, а также клапаны, которые в пару секунд заполнят помещение усыпляющим газом. Если даже газ не поможет – эту часть трюма можно отстрелить и дистанционно взорвать.
– Высота тридцать метров, – произнес голос Романа в наушниках. – Внизу движения не фиксируется. Готовность двадцать секунд.
Костя оглянулся на Тимура и присел над расположенным ближе к носовой части люком. Из широкой щели в стенке торчал край лебедки с тросиком, на конце – «ушко», которое Ратмиров пристегнул к костюму сзади, между лопатками. Всего таких лебедок здесь было девять, а люков – три.
Паплюх объявил:
– Ратмиров – номер один, Жилин – второй. Забиваю нумерацию в программу карты. Спускаетесь по очереди, интервал пять секунд.
Ага, это на случай, если приборы и оставшиеся в кабине иеросолдаты все же прохлопали врага, который сразу откроет огонь по первому десантнику, вынырнувшему из брюха челна…
– Высота двадцать метров. Скорость минимальная. Мы над площадью сейчас, внизу битый кирпич… так, вон свободное место. Готовность десять секунд.
Тимур присел на корточки у соседнего люка – низко пригнувшись, ноги широко расставлены, одна рука в пол упирается, другая сжимает автомат на правом боку.
Роман сказал:
– Готово, внизу чисто. Движения не наблюдается. Объявляю гамму. Три секунды… две… одна… Ратмиров, пошел!
Люки мгновенно отъехали в сторону, и Костя нырнул вперед, тут же пропав из виду. Стало светлее; снаружи было не слишком солнечно, но и не пасмурно.
На тренировках Тим это много раз проделывал, но все равно сердце стучало и во рту пересохло. И еще иногда волной накатывало ощущение, что он спит. Он не верил глазам, не верил всем своим чувствам. Неужели этот час и вправду настал, ведь сколько мечтал, засыпая на узкой койке смертельно уставший после тренировок и занятий, или во время скучных маршировок на плацу, сколько представлял, как закончит наконец САВКС и, получив распределение, отправится вместе с дружиной в первый не тренировочный полет, и как в одном из Гуманитарных лагерей или еще где произойдет нечто, что потребует десантирования, – ведь рано или поздно что-то такое обязательно должно произойти, – и Тимур застынет в трюме над распахнувшимся люком, ожидая приказа… Так вот же, он уже здесь, это происходит прямо сейчас!
– Жилин, пошел!
Резко сведя колени, он нырнул головой в люк. Грязно-серая площадь качнулась перед глазами. Мгновение полета, и Тим повис, быстро скользя вниз. Костя – вон, стоит с автоматом в руках, водит стволом из стороны в сторону. И челн над головой, большой, темный, поблескивает плоским брюхом.
Со всех сторон были завалы битого кирпича и другой мусор, но Тимур опустился на более-менее ровную площадку. Крупнозернистый древний асфальт, рядом киоск покосившийся, ржавый остов древней грузовой машины… Где-то птицы свиристят… А так – спокойно, тихо. Разрушенное здание, ржавые арматурины выворочены, бетон в черных трещинах, крошится. Под стеной аппарат для выдачи манны стоит: щиток разбит, металлический бок погнут, что-то на нем нацарапано… Большей частью литеры незнакомые, но то, что Тимур сумел прочесть, – ох! Ужасные богохульства, проклятия, ругань. Неверные! Безбожные люди! Ну как так можно… Он едва коснулся асфальта подошвами, когда Константин дернулся, приседая, и тут же голос Сереги Маслова в наушниках гаркнул: