Русский калибр (сборник) - стр. 70
– Виталий, – голос резидента был едва слышен, – я не могу ничего для тебя сделать. Сам знаешь, если они узнают даже об этом разговоре – со мной будет то же самое. Единственное, что могу, – дать совет. Если сумеешь – беги. Это не люди, звери. Им нельзя служить за совесть. А страх тебя уже не спасёт. Если бы я мог…
Дмитриев молча протянул ему руку. То, чем он рисковал много лет назад, помогая этому человеку, было пустяком по сравнению с его сегодняшней услугой. Уходя, резидент обернулся и негромко сказал:
– Удачи тебе. И… – Он чуть замялся, но всё же закончил: – Если что… Моя жизнь – в твоих руках. Я тебе верю.
Дмитриев кивнул ему в ответ.
Всю ночь он мучительно пытался найти хоть какой-то выход из этого тупика. Но тщетно. Выхода, похоже, не было. Закрутив до предела кран, он перебросил через плечо полотенце и вышел из ванной.
Вторую минуту Даша пыталась размешать в чашечке кофе. От её резких движений традиционно высокая пенка на капучино давно уже превратилась в тонкую плёночку. Но девушка, кажется, этого не замечала. Я уже начинал жалеть, что вообще завёл этот разговор.
Вчера день закончился в полном смысле этого слова плачевно. Оскорблённая поступком «душки Джорджио» в лучших чувствах, она впала в слезливую истерику, и я вынужден был успокаивать её до трёх часов ночи. А потом ещё и убаюкивать. Естественно, что утром она проснулась после одиннадцати, причём не в самом лучшем расположении духа. Завтракать мы пошли в кафе. Там-то я и задал вопрос, после которого она расстроилась окончательно. И теперь перемешивала свои эмоции вместе с кофе, сливками и сахаром в одной большой чашке. А спросил я о том, что мучило меня уже третий день: «Какого чёрта она здесь делает?» Ибо после вчерашнего шоу у меня не оставалось ни малейших сомнений в её профессиональной непригодности.
Наконец она решилась. Бросив ложечку на стол, подняла на меня глаза и тихо сказала:
– Извини, Анри. Я не могу тебе сказать. Это очень важно и… я обещала.
Вот так. Коротко и неясно. Стиль, во всяком случае, знакомый.
– Ну хорошо, – согласился я. – Обещала так обещала. Меня сейчас интересует другое – что Стрекалов говорил тебе обо мне? Что я большой любитель итальянской живописи, а он мне достал туристическую путёвку? Так? Или нет?
– Нет. Он говорил, что у тебя здесь дела. И всё.
– А о том, что жить рядом со мной иногда бывает ужасно вредно для здоровья, он не говорил? Даша, я не понимаю, что ты здесь делаешь, но то, что делаю здесь я, подвергает нас обоих нешуточному риску. И у меня нет ни времени, ни желания вдобавок к своим проблемам заниматься благоустройством твоей личной жизни. Гонять от тебя итальянских маньяков.
– Я больше не буду, – тихо произнесла она, упорно глядя в пол. И я понял, что бьюсь головой о стену.
– Может, ты вернёшься? – на всякий случай спросил я. Она покачала головой.
– Я не могу, – посмотрела умоляюще и сказала, уже совсем тихо: – Извини, Андре, но я и вправду очень мало знаю. И даже эту малость рассказать тебе не могу. Не сердись, пожалуйста.
– А, ладно… – Я махнул рукой.
Есть проблемы, которые, по определению, решаются именно так – складываешь руки и ждешь, чем всё закончится. Другого пути нет.
– Знаете, мадемуазель Софи, я вас приглашаю на прогулку по городу. Вы не против?