Русский калибр (сборник) - стр. 53

Синьор Марсано сердечно распрощался с хозяином ресторана, вышедшим нас проводить, и сделал первый шаг в мою сторону. В этот миг серебристый «Гольф», до того мёртво стоявший на противоположной стороне Corso Garibaldi, внезапно и стремительно ожил. Машина рванула с места, на моих глазах тонированное стекло окна беззвучно осыпалось стеклянным дождём, и маленькое пламя заплясало на дульном срезе автомата. Оживлённая миланская улица жила обычной жизнью, множество людей шло по её тротуарам, громко говоря о чём-то своём, весело смеясь и жестикулируя; машины неслись по ней прерывистым, но нескончаемым потоком, рычал одинокий мотоцикл – в этом шуме никто не услышал и без того тихих и частых хлопков автоматной очереди.

Я разглядел стрелка, но это было бессмысленно. Лицо скрывала чёрная маска. Марсано за моей спиной с тихим стоном оседал, прошитый пулями насквозь, человек в маске остановил дуло автомата на уровне моей груди, время словно замедлило свой бег, давая всем участникам до конца насладиться своей ролью. Я прыгнул в сторону, понимая что всё равно не успел, не мог успеть, но… Выстрел не прозвучал. В меня НЕ СТРЕЛЯЛИ. Когда я поднялся с земли, «Гольфа» уже не было видно.

С разбега проскочив холл, я забежал в пустую кабинку лифта. Пообедал, называется. Весь путь от злополучного ресторана до своего отеля я проделал если не бегом, то уж точно и не шагом. Перебежками. По-пластунски. И было у меня нехорошее предчувствие, что этот способ передвижения приживётся. Если в твоего сотрапезника начинают ни с того ни с сего палить из автомата посреди оживлённой улицы… Это не к добру.

Когда я вскочил на ноги, никакого серебристого «Гольфа» уже не было и в помине. Зато явственно слышалось завывание полицейской сирены. Объясняться с крутыми итальянскими парнями, не зная ни слова по-итальянски? Да ещё со свежим трупом у ног – благодарю покорно. Как-нибудь в другой раз. И, отряхнув испачкавшийся костюм, я энергично двинулся подальше от места происшествия.

То, что застрелили синьора Марсано, было достаточно дико и непонятно. Но то, что в меня просто не стали стрелять, – это вообще лежало за гранью здравого смысла. Нет, мне вовсе не было обидно. Просто бесила абсолютная нелогичность ситуации. Вокруг явно шла какая-то серьёзная игра, шла полным ходом. Кровь и сопли летели в разные стороны. А я не понимал не только правил игры, я даже игроков-то не видел ни одного. Единственный человек, который хоть что-то мог сказать по существу вопроса, лежал сейчас на тёплой мостовой, нафаршированный свинцом по самое «дальше некуда». И обратиться мне было абсолютно не к кому.

Влетев в свой номер, я некоторое время метался по нему, не в силах найти себе места. Лишь огромным усилием воли мне удалось более или менее успокоиться. И вспомнить о ближних. Я подскочил к телефону и набрал номер. Даша ответила сразу же:

– Да? Я слушаю, говорите. Это ты, Анри?

– Привет, Софи. Я только что вернулся, решил позвонить. Как прошёл обед?

– Прелестно. Я полтора часа рассказывала Джорджио о своём муже и сыне. По-моему, основательно запугала его своей нравственностью. Кстати, мы приглашены завтра на приём в честь какого-то итальянского режиссёра. Это будет в Фестивальном центре, недалеко от театра. А как у тебя дела?