Русский израильтянин на службе монархов XIII века - стр. 38

Так и не удалось поесть, так как меня вызвали к принцу. Абу Сахат не пошел со мной – его не позвали. Принц сидел за столом и ужинал. Больше в комнате никого не было. Я сразу же извинился, что не выполнил его приказ и явился в Табарию вместо Сафада. Но он просто отмахнулся от этого. Не заинтересовала его и деревушка, не позволившая моему отряду перейти перевал. Вероятно, он прекрасно знал о нейтралитете горных кланов и их нежелании участвовать в кровопролитных войнах. Но он захотел узнать, почему я вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией и просто пройти в крепость Табор, сидел и ждал несколько часов возвращения франков. Мне было трудно отвечать, так как рядом не было переводчика, а я плохо говорил по-арабски. Пришлось взять нож и чертить на столе: где были франки, где собирался встретить их, почему они не могли миновать мою засаду. Принц внимательно слушал и смотрел на мою схему. Потом рассмеялся, сказал, что хватит об этом, и спросил:

– Почему ты отпустил под честное слово маркиза и даже вернул ему оружие и коня?

Вероятно, комендант крепости написал ему и об этом. Я смешался, не знал, что говорить. В конце концов ответил:

– Он мне не нужен был, пленный помешал бы выполнять поручение. Но главное, я не чувствовал, что победил его в честном бою. Он был ранен, сражался левой рукой. И рядом были мои солдаты, ожидавшие, чем кончится наш «поединок».

Принц помолчал задумчиво и сказал:

– Это было красиво. Да, красиво. Так поступал мой дядя Салах ал-дин.

Потом добавил:

– Если он не заплатит тебе, я заплачу за него пятьсот динаров.

Потом он заметил взгляды, которые я бросал на стоявшие перед нами блюда, и снова рассмеялся.

– Ты, наверное, голодный, а я тебя мучаю расспросами. Ешь.

Признался, что с утра ничего не успел поесть, и с благодарностью взялся за прекрасные кушанья, стоявшие на столе. Жалко, что на столе не было вина, принц был не слишком религиозен, но этого завета Мухаммада он придерживался. По крайней мере, на людях. Принц заметил еще, что помнит мою просьбу о хорошем стрелке из лука.

– Зачем он тебе?

– У меня только легковооруженные всадники. Мы совершенно беззащитны перед рыцарями. Хорошие стрелки, возможно, уравновесят шансы.

– Хорошо, завтра тебе передадут двух стрелков с несколькими тяжелыми луками.

Принц поднялся. Я хотел тоже встать и уйти, но он приказал мне остаться и, по возможности, уничтожить все, что имеется на столе. Потом он ушел, а я продолжил этот роскошный ужин.

На следующий день мы оставались в Табарии. Ко мне прислали двух опытных стрелков из лука и пять тяжелых луков, из которых можно было пробить не очень толстую броню. Я сразу же организовал проверку всех своих конников и отобрал из них еще трех, показавших сравнительно неплохие результаты. Выяснилось, что стрелков мне передали на постоянной основе. Так мой отряд увеличился до двадцати двух человек, если не считать меня. Своим заместителем по-прежнему оставил Мухаммада. Он уже свыкся с этой ролью, да и солдаты негласно признали его своим начальником. По-моему, те восемьдесят дирхемов придали ему дополнительный авторитет.

Попросил Абу Сахата заказать мне учебник арабского языка, так как не знал, где можно купить такой учебник. Но у него везде знакомые, и мне уже к вечеру принесли рукопись, по которой учат детей в школе. Абу Сахат показал, как читаются буквы, и я стал читать каждый день по несколько страниц. В учебнике было слишком мало слов, поэтому через несколько дней я попросил купить мне еще и Коран. Абу Сахат очень удивился, спросил меня, не собираюсь ли стать мусульманином. Но я ответил, что просто хочу хоть немного понять учение Мухаммада и заодно узнать еще много слов. Тем более что в Коране все слова написаны наверняка без ошибок. Через несколько дней в Дамаске он принес мне новенькую, скромно оформленную рукопись Корана. В рукописи не было изящно написанных букв, всяких картушей на полях. Вся она была написана черными чернилами, без разноцветных излишеств. Но это был полный канонический текст. Заодно принес потрепанный сборник стихов. Вручил осторожно, сказал, что это подарок от него, но просил никому не показывать, так как многие осуждают эти стихи. За рукопись Корана и за учебник я расплачивался сам. Когда через несколько дней открыл сборник, то, к своему удивлению, обнаружил, что это рубаи