Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943 - стр. 6
После полудня налетела гроза. Она быстро закончилась, и снова выглянуло солнце, пробивая своими обжигающими лучами спасительную крышу из листьев деревьев. Эта отдающая золотом зелень ввела нас в заблуждение. Весь лес оказался гигантским парником. Болотная жижа, пропитавшая форму, смешанная с потом, жгла кожу. Наконец мы наткнулись на родник и смогли напоить лошадей, а также помыться. Местность то поднималась, то опускалась, как до этого в Карпатах, и каждый раз нам казалось, что лес кончается. Но солнце нас обманывало, высвечивая то поляны, то просеки. Наши мучения продолжались все снова и снова. Постоянно поступали ложные сигналы воздушной и танковой тревоги. В конце концов нам надоело вздрагивать при каждом шуме мотора, и мы стали воспринимать возгласы о том, что впереди находятся танки противника, как шутку.
Так мы и маршировали час за часом, все дальше втягиваясь в раскинувшийся по берегам Западного Буга лес. Нам трудно было выдерживать определенное направление, поскольку мы постоянно наталкивались на большие и малые группы грузовиков с прицепами и других моторных транспортных средств. Вся местность была запружена тысячами таких машин, столь необходимых для всех воинских частей. Мы вынуждены были обходить их, двигаясь то назад, то снова вперед, медленно, но неумолимо приближаясь к назначенной цели.
Мне пришлось тащить с собой велосипед, и я время от времени нес его на руках. Цанглер приказал мне разыскать командный пункт полка, поэтому я двигался самостоятельно. Внезапно показалась опушка леса, где расположился разведывательный отряд артиллерийских наблюдателей. Они не могли двигаться дальше, поскольку артиллерия вышла на предельную дальность стрельбы. Пришлось сообщить им, что в ближайшие часы по лесу не пройдет ни одно орудие. Пехотинцы, выбившись из сил, спали мертвецким сном рядом со своими мотоциклами. Сон для восстановления физического истощения станет единственным видом отдыха во время всей Русской кампании.
К вечеру я вернулся в свою роту. Точнее сказать, в один из ее многочисленных отрядов, на которые она разделилась во время утомительного движения по лесу. Эрхард, Хан и даже Цанглер пытались самостоятельно разыскать наш полк, но тщетно. Поэтому Цанглер вновь ускакал на своей лошади, поручив гауптфельдфебелю Фуксу позаботиться о сборе отбившихся взводов. Ночь мы провели на лугу возле кучи кирпичей. Судя по всему, русские хотели их использовать для возведения оборонительных сооружений. Так и спали, тесно прижавшись к кирпичам, используя их как укрытие от стрелкового оружия.
Я спал как убитый, но время от времени в моем мозгу вспыхивали воспоминания. Мне снились ландшафты Польши и Франции: леса вокруг Радома и Компьеня, старинные башни Парижа, которые я наблюдал в бинокль вечером накануне взятия города. Перед глазами вновь встали золотые купола Сокаля, блестевшие в лучах восходящего солнца сегодняшнего утра. Видения сменила картина двигающейся через мост и штурмующей город пехоты во главе с генералом фон Рейхенау. Приснится же такое: золотые купола церквей Сокаля, сверкающие в тумане под утренними лучами солнца в четыре часа!
Все смешалось в моем сне: трагическая мелодия, дурман и похмелье от выпитого рома, восторг от Бордо, рядовой Лазарь, перепивший вина в погребке Ирсона. Я вновь увидел его, валявшегося без чувств. Обстановка сменилась. Теперь передо мной встала палатка, брезентовые стенки которой были прошиты дырами от пуль, с распростертыми внутри телами. Пятеро человек с переплетенными конечностями лежали друг на друге, словно только что нарубленные дрова. И запах крови. Вдруг появились марокканцы в красных халатах, Цанглер в одеянии офицера спаги