Русские – не славяне? - стр. 30
Кроме того, определенные данные для дополнительной локализации местности, где «р-один-цы» встретились с индоевропейцами и переняли их язык, предоставляет также топонимика:
Следы пребывания носителей «древнеевропейскнх» диалектов на территории «вторичной прародины» можно видеть и в специфическом характере гидронимов Северного Причерноморья, обнаруживающих за вычетом позднейших наслоений (в частности, славянских и иранских, ср. названия типа Дон, Днепр и др.) специфические черты ранней индоевропейской гидронимии, которые засвидетельствованы и в центральноевропейских гидронимах. К числу таких гидронимов можно отнести гидронимы, проявляющие сходство по суффиксам и основам с «древнеевропейскими», что само по себе должно отражать их общеиндоевропейский характер. Характерно, что древние индоевропейские гидронимы сохраняются за мелкими реками и притоками крупных рек, тогда как сами крупные реки переименовываются при появлении новых этнических групп. [98]
Схожие сведения предоставляет и археология.
В V – IV тысячелетиях до н.э. в Степи жили люди так называемой днепро-донецкой археологической культуры. Судя по материалам раскопок, ее создатели занимались охотой и рыбной ловлей, но наряду с этим вполне умело изготавливали керамическую посуду, выращивали культурные растения и выпасали, как уже сказано, крупный и мелкий рогатый скот.
А рядом с днепро-донецкой стала развиваться среднестоговская культура, что также «сидела» в степях между Днепром и Доном. Эти люди тоже не дикари были – развитый, судя по захоронениям, религиозный культ, вполне цивилизованные орудия труда. Даже на изготовление игрушек и статуэток не ленились тратить время и усилия.
Две культуры на одном месте заставляют уже археологов сделать вывод, что с самого начала в наших степях не было единой, в том числе индоевропейской, общности. А были различные объединения неолитических охотников и скотоводов, к которым индоевропейцы и могли присоединиться.
Гиперборея на карте
Меркатора. XVI в.
Итак, данные совмещаются и рисуют нам вполне логичную картину: часть носителей индоевропейских диалектов, которая сместилась на север через Кавказ и Центральную Азию, встретилась в здешних степях с местным автохтонным охотничьим и скотоводческим населением. В силу определенных причин – прежде всего, видимо, из-за близости сохранявшихся ностратических диалектов с потомственными им индоевропейскими – аборигены восприняли язык то ли завоевателей, то ли ассимилированных беженцев. Сложилась общность, к которой постепенно стали присоединяться пришельцы из разных мест. Но такие присоединения закономерным образом создавали и неоднородности. А потому от этой неоднородности, от этого «плавильного котла» некие общности регулярно же отделялись. И уходили – кто на запад, кто на восток, кто на юг.
Куда и разносили рассказы о стране, где хорошо. И дали начало мифу о блаженной Гиперборее.
ИТАК:
X – III тысячелетия до н.э. Русские носители генного маркера R1a не являются индоевропейцами биологически. Одну из групп индоевропейцев они полностью ассимилировали, переняв при этом ее язык, который, как и их собственный, имел корни в одной ностратической языковой семье. Таким образом, русские, как и европейские носители гаплогруппы R, являются индоевропейцами лишь в языковом отношении. Примерно в V – III тысячелетиях до н.э. местом формирования европейских «языковых индоевропейцев» стало пространство Южной России от Северного Причерноморья до Южного Урала. Возможно, о нем и говорится в различных древних преданиях о «блаженной Гиперборее» (см. рис. 12).