Русские идут! Заметки путешественника - стр. 16
Самым гнусным в работе «старых большевиков» оказались расспросы о личной жизни кандидатов на поездку. Поскольку большинство участников группы было разведено, а то и вообще неженато (это вдвойне подозрительно), допрашивали их с пристрастием. Почему развелись, с кем живут дети, что они сейчас проходят в школе? Гениальный ответ на все большевистские происки дал Виталик Павлов, много раз выезжавший (причем даже в капстраны) в составе ансамбля «Верасы». Он, на свою беду, был женат третий или четвертый раз на красавице Клаве Ивановой. Свои ответы Виталик отработал до мелочей. На вопрос уже плотоядно потиравших руки старперов, что послужило причиной его развода с первой женой, он ответил, покраснев и потупив очи (делал он это в совершенстве): «Это находится в компетенции органов здравоохранения». И все! Крыть было нечем – Виталик выкинул козырного туза или даже джокера. Зато остальных, за исключением Макаревича и Голды, пытали по полной программе.
Ехали они в Польшу поездом с Белорусского вокзала. Тогда еще не было таких безумных толп «челноков» с клетчатыми сумками, как в девяностые, а проводники вели себя вежливо и предупредительно. К тому же при проезде по территории СССР работал за рубли вагон-ресторан, а точнее, вагон-кафе под названием «Митропа», в котором по щадящим ценам продавался алкоголь, а также разные импортные вкусности, которых тогда в Москве и не видели. Это сейчас мы справедливо считаем всякие кока-колы, марсы-сникерсы и бумагосодержащую колбасу салями натуральной гадостью. А тогда…
Варшава встретила артистов теплой, но пасмурной погодой. А мрачноватости «советским битлам» добавило то, что их поселили в беззвездочном отеле «Dom hlopa». Если попробовать перевести это выражение на русский, то получается что-то вроде избушки холопа. Кто такие холопы, думаю, известно всем. Но при более тщательном лингвистическом анализе выяснилось, что это – «дом колхозника», что, правда, звезд заведению не прибавляло. Особенно недовольными оказанным невниманием были Макаревич и директор Голда, которые на встрече с представителями советского посольства выразились в том смысле, что лидерам отечественной рок-музыки негоже жить в трущобах. Как ни странно, претензии артистов немедленно удовлетворили и следующим утром их переселили в четырехзвездочный «Форум». Как утверждает Максим Капитановский, в этом отеле нашлось все – от бара до стриптиза. Последний, правда, посетили только представители администрации, после чего долго плевались, говоря, что наши девчонки из города Калинина делают все гораздо лучше и за меньшие деньги. Как тут не вспомнить анекдот? Приезжает супруга из заграничной поездки и говорит мужу: «А ты знаешь, мы ведь ходили всей группой на стриптиз». – «Ну и как?» – с энтузиазмом спрашивает муж. «Сейчас покажу». Жена включает радиолу «Ригонда», ставит на нее гибкую пластинку с песнями советских композиторов о любви и начинает медленно раздеваться. Муж, сначала ожидавший шоу с интересом, через некоторое время глубокомысленно замечает: «Правильно говорят наши партийные руководители: стриптиз – отвратительное зрелище. Отрыжка прогнившего Запада, так сказать…»
Но еще более «прогнившим» оказался фестиваль «Морковка-86». На самом деле это было всего лишь скопище идиотов со всей Европы, которые, не умея ни петь, ни танцевать, ни играть, пытались самовыражаться нетрадиционными формами и способами. Если бы зрители, что собрались в старинном зале, чудом уцелевшем во время штурма Варшавы в 1945 году и после этого, похоже, ни разу не ремонтировавшемся, не были обдолбаны, обкурены и нагаллюциногенены, они бы тут же забросали европейских «артистов» помидорами и яйцами и быстренько разошлись по домам. А так они весьма спокойно воспринимали шуршание и разрывание оберточной бумаги, транслировавшееся с большой громкостью, а то и просто молчание перед микрофоном. Тот же Макс Капитановский вспоминает в своей книге «Все очень непросто» самые искрометные номера: «Выходит на сцену человек с собакой и 20 минут „альтернативно» молчит или двое молодых людей из Бельгии бродят по сцене, заваленной обоями, постукивают в барабан и раздеваются до пояса снизу». Говорят, что на второй день на сцене появился какой-то человек с аккордеоном и стал исполнять немецкие народные мелодии, за что был дружно освистан, как не вписывавшийся в формат «альтернативного» фестиваля. Как ни странно, «Машина времени» в него вписаться сумела. Вот она – волшебная сила искусства! Как только громко застучал по барабанам Валера Ефремов, а Кутиков начал трясти волосами и бородкой, зрители заволновались. А балетные номера вообще вызвали у поляков что-то вроде столбняка. Через некоторое время в затуманенных наркотиками мозгах зрителей и участников «Морковки» стал формироваться стереотип советского неформального искусства. «Интересно, – думали они, – а какое же искусство у них там называют традиционным?» Но мысли эти со временем улетучились, и «Поворот» прошел при «бурных продолжительных аплодисментах, переходящих в овацию».