Русские анархисты. 1905-1917

Бакунин тоже, случалось, высказывал пожелания, чтобы революция потребовала минимального количества жертв, но добавлял зловещее примечание, что не стоит особенно удивляться, если народ перебьет большинство своих угнетателей.

Как узник Петропавловской крепости, Кропоткин проводил время за внимательным изучением хроник Пскова, республиканского города-государства в средневековой России.

В первые годы XX века ведущим апостолом толстовства считался Владимир Григорьевич Чертков, издатель периодического журнала «Свободное слово», который выходил в Кристчерче (Англия). Кроме выпуска журнала (1901 – 1905) Чертков работал над книгой «Против власти» (Кристчерч, 1905).

Федерация еврейских анархистов, которые в Лондоне жили, главным образом, в Уайтчепеле и Майл-Энде, состояла преимущественно из ремесленников, которые эмигрировали из России в 1880 – 1890 годах. К концу века их лидером и издателем публикаций был Рудольф Рокер, интересная личность, немец христианского происхождения, который, присоединившись к лондонской группе, изучил идиш. Кропоткин и Черкезов часто посещали клуб Федерации на Джубили-стрит.

В черте оседлости с самого начала циркулировали ранние издания анархистской литературы, которую Der Arbayter Fraynd с 1886 года публиковал в Лондоне, но в выходных данных, чтобы обмануть царскую полицию, ставилось «Вильно». В форме пасхальной «Хагады» или молитвенника памфлет ставил традиционные Четыре вопроса. Начинались они так: «Чем ночь Пасхи отличается от всех прочих ночей года?» Но тут вопрос радикально менялся: «Чем мы отличаемся от Шмуэля-фабриканта, Мейера-бан-кира, Зореха-ростовщика и Тодре-раввина?»

В 1907 году Дмитрий Богров, который четыре года спустя совершил в Киеве покушение на премьер-министра Столыпина, был членом киевской группы анархо-коммунистов и в то же время состоял агентом секретной полиции. Тем не менее убийство Столыпина было его личным актом, не имевшим прямой связи с его революционной или полицейской деятельностью.

Такая же критика бандитизма анархистов доносилась и из лагеря социалистов. По рассказу одного социал-демократа, боевым кличем анархистов был примитивный возглас: «Кошелек или жизнь!» В то же самое время анархисты старались завоевать авторитет среди рабочих, «навевая им золотые мечты о будущем рае анархистской системы». Тридцать лет спустя большевистский историк Емельян Ярославский осудил террористические акты анархистов, как «чистый бандитизм», но предпочел полностью игнорировать «эксы», которые проводили члены партии большевиков до и после 1905 года.