Русская война: дилемма Кутузова-Сталина - стр. 31
– 19-го он был в КОВО;
– 20-го в ЗАПВО;
– 21-го в ПРИБВО, где и встретил войну…
Но странно разноречивая реакция округов свидетельствует, что распоряжения НКО и Генштаба были не вполне понятны, двусмысленны и недостаточны; так что Ф. Кузнецов оценил их как извещение «К бою», а Д. Павлов «Для сведения.» – я вполне убежден, что самоуверенный, но всецело военный человек, каким был Палов, не задумываясь выполнил бы прямо поставленный приказ – кажется, такого не было; и К. Мерецков ничего ему не прояснил.
Но даже и в ЗапВО начали проводиться некоторые меры, не укладывающиеся уже в обычную практику военного округа мирного времени. Так, 18 июня был развернут окружной полк связи, обеспечивающий связь округа с армиями в военное время (полевая проводная и беспроводная связь) – в обычных условиях той поры войска пользовались выделенными линиями гражданского НКС. Развертывание окружного полка связи в мирное время осуществлялось только на период итоговых окружных маневров, завершавших летнюю учебную кампанию в войсках, которые приурочивались к завершению уборочных работ, т. е. к августу – сентябрю; поэтому развертывание полка в июне было совершенно необычно. Одним из обвинений начальника связи округа генерала А.Т. Григорьева было необеспечение развертываемого полка по нормам военного времени, так что «… и после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска не были приведены в боевую готовность»* [9]
Создается впечатление, что и ЗапОВО и КОВО выполняли одну и ту же директиву м.б. в форме «телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня» и разительная разница результатов обусловлена тем, что Кирпонос ее исполнял «засучив рукава», а Павлов с прохладцей; но и 1-й поднялся не намного выше уровня ЗапОВО, исключая авиацию; не только не были заняты УРы по границе, но и не произведено сосредоточение и материально-техническое насыщение бронетанковых и механизированных корпусов.
В резкое отличие шли только действия ПрибОВО. Вот интересно, в книге В. Анфилова утверждается, что строительство противотанкового рубежа в приграничье ПрибОВО вызвало резкий протест Л. Берии[10] – но очевидно, что тот не мог вмешиваться в деятельность НКО. Кто мог запретить развертывание этих важных работ командующему округом? Только замнаркома К. Мерецков, прибывший в округ 21-го; последствий его распоряжение не имело, т. к. на следующий день началась война.
Но действия К. Мерецкого предельно созвучны той директиве, которую согласно утверждениям Г. Жукова, только-только писали; и направят в войска в 00 часов 30 минут 22 июня.
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.
Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.
1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев… Нападение немцев может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.»*[11]
И главной задачей миссии Мерцкого просматривается уде не столько помощь в налаживании боеготовности войск, сколько предостережение от провокаций.
А не есть ли это та самая директива от 18 июня, неисполнение которой вменялось в вину Д. Павлову? Странная, худосочная, содержащая только указания, что нельзя делать – а что должно?
18—19 июня НКО отправил в войска целый ряд распоряжений, которые в совокупности означали втягивание в конфликт: