Русская трагедия. Дороги дальние, невозвратные - стр. 37
С нетерпением ждала я вечернего чая, чтобы завести разговор насчет моей поездки к дедушке. Клеопатра Михайловна советовала мне это сделать за столом. «Тебя зовут на каникулы твой дед и бабка, – заявил отец. – Ты поступишь как хочешь; мы все будем проводить лето в Галиевке, там уже все готово к нашему приезду». Сдерживая радостный возглас, я сказала, что очень хочу к ним поехать, давно их не видела и очень хочу познакомиться с семьей дяди Ахиллеса, он ведь мой опекун. «Ну и отлично, – ответил отец. – Можешь готовиться к отъезду, вместе поедем в Одессу, оттуда ты отправишься к ним, а осенью вернешься к нам», – прибавил он уже примирительным тоном.
Началась беготня по магазинам. Мне надо было накупить игрушек Геле и Сереже, а также девочкам дяди Ахиллеса. Отец щедро меня наградил деньгами за благополучное окончание института. В Петербурге всего было вдоволь. Гостиный Двор блистал своими товарами. На Невском было столько красивых, нарядных магазинов, что я впадала в затруднение, тратила массу времени на поиски, хотя выбор был очень большой. Несмотря на то что был только конец мая, жара уже началась. Мы часто ездили на острова, где зрелище было совершенно волшебное. Белые ночи пленяли своей волшебной красотой. Тогда и спать не хотелось, тянуло на природу, которая вся тонула в этой голубоватой мгле.
Однако надо было ехать в Одессу, где нас ждали маленькие дети и Уля. Выехали рано утром; по старой традиции посидели, перекрестились и отправились на вокзал. До самой Москвы поезд нас мчал среди густого, непроходимого леса, даже темно было в вагонах. После Москвы лес начинал редеть. Проехав Харьков, мы видели украинские деревушки, жиденькие леса, реки, а когда миновали Синельниково, нашим взорам представилась совершенно гладкая степь; это было родное зрелище.
Дети встретили нас шумно и радостно; игрушки пришлись по вкусу. Меня удивили роскошь и уют квартиры. Отец, видимо, приложил много усилий; он всегда любил сам все организовывать. Надо отдать справедливость – у него было много вкуса к хорошей меблировке, все было сделано на заказ, был полный комфорт. Квартира находилась на Херсонской улице, рядом с театром Сибирякова, где обычно выступали опереточные артисты, приезжавшие на гастроли из Петербурга или Москвы.
Весна в Одессе, так же как и осень, самое лучшее время. Веселая, нарядная публика разгуливает всюду. На каждом шагу девочки предлагают цветы, набережная – самое лучшее место для отдыха. Там, напротив «Лондонской» гостиницы, выставлены бесчисленные столики. Приятно сидеть, освежаясь каким-нибудь напитком, любоваться красотой безбрежного моря, усеянного белыми парусниками и большими пароходами на якорях. Пестрая разнообразная толпа, начиная с морских форм, в белое одетых дам, малороссийских нарядов. Парни с гармонями, играющие на ходу, девушки в монистах, безостановочно лузгающие семечки, старые цыганки в ярких платках с бахромой, пристающие ко всем с гаданием, – все это создавало картину кипучей южной жизни.
Мы с Клеопатрой Михайловной зачастили туда и обо многом говорили, я не боялась с ней откровенничать. Она была очень довольна, что я собралась к моим близким, главное, что я не буду вечно сталкиваться с отцом и Улей. На нее она мне тоже пожаловалась. Ее вечное вмешательство во все дела, совершенно ее не касающиеся, влияние на отца – все это было ей неприятно. Я вспомнила слова тети Саши перед смертью, как она не одобряла водворение в нашу семью этой девочки, невоспитанной и с характером интриганки.