Русская сага. Свобода. Книга третья - стр. 35

В этот приезд удивила мама, которая почти через год просветлилась умом по поводу хранения сбережений в долларах:

– Ина, а доллар вырос до двадцати рублей! Значит, мои деньги увеличились почти в два раза?

– Конечно, как я и говорила.

– Вся деревня мне завидует. Обижаются, что ты им тогда не подсказала обменять рубли на доллары.

– Мама, я тебя еле убедила за два дня, обещая возместить риск процедуры. Честно говоря, ты тогда просто уступила моему напору. А ведь мы могли в первый день купить доллар гораздо дешевле, и твои деньги увеличились бы в три раза. Наконец ты поняла, что не только спасла свои сбережения, но и увеличила их.

– Ты умница, что настояла. Папа очень переживает потерю всех сбережений, но скрывает. Даже разговоров на эту тему не терпит.

– Зато я помню, как он злился и не желал менять советские рубли на вражьи деньги, словно я предложила ему продать Родину. А Родина не постеснялась украсть у ветерана войны все сбережения!

– Не Родина, а её бесстыжие управленцы, – поправила мать.

– Согласна. Мам, теперь ты единственная богатая дама в деревне и можешь себе позволить нанять молодых баб в помощницы. Если не хочешь менять доллары на рубли, то пользуйся теми деньгами, которые я привожу тебе каждый раз. Почему вы с папой снова на огороде?!

– Я же объясняла, что помощниц не найти, все заняты своей работой.

Ина знала, что мама права. Ей, конечно, помогала одна пьющая молодица, но только в полутрезвом состоянии. В этот раз, должно быть, запила всерьёз. Ина пробежалась по деревне с призывом поработать за живые деньги, некоторые откликнулись, но пока не пришли. Придётся ломать больной хребет себе.

– Мам, найди мне старый ватник, надену рукава на ноги и поползу по грядкам рядом с тобой, буду вырывать картошку и бросать в кучки. Потом найдём мужичка, он погрузит кучки на подводу и перевезёт в погреб.

– У нас многие так и ползают по земле, с ватниками на коленях, – улыбнулась она.

Так поползала и Ина в последний раз. Со следующего года брат с семьёй возьмёт на себя всю эту трудную работу. Ина только один раз решила привезти в Москву целый мешок картошки только потому, что у них стал жить Андрей. Она договорилась с детьми по телефону, чтобы её с грузом встретили на вокзале. Они проспали, пришлось вытаскивать этот мешок из вагона самой, потом долго ждать на перроне. После этого она дала слово, что никогда больше не позволит себе подобного мазохизма!

Придёт время, когда она вспомнит эту картошечку с родительского огорода самым добрым словом. И рассыпчатая она, и вкусная, и даже запах у неё был особенный. Когда вспомнит? После того, как рынок заполонит жалкое подобие этого чуда, которое не имело ни вкуса, ни запаха и совсем не разваривалось, сколько не вари. Говорили, что ген картофеля соединили с геном рыбы, после чего этот доступный и кормивший всю Россию продукт перестал есть даже колорадский жук. И Ина – тоже.

Мария Михайловна не удержалась и задала Ине вопрос, давно мучивший её:

– Доченька, почему сорвалась свадьба Алёнки? Ты написала, но коротко, и теперь не говоришь…

– Мама, свадьбы не было и не будет. И хорошо! – Ина, еле передвигая онемевшие колени в рукавах ватника, рассказала матери, почему это произошло.

Мать слушала и вздыхала, а Ина в конце сказала:

– Мам, у меня не за Алёну, а за вас душа болит.