Русская пятерка - стр. 34
– пачку пятидесятидолларовых купюр на общую сумму в десять тысяч долларов. Лайтс хорошо усвоил урок своего тестя и наставника Майка Илича, что наличка – всему голова. Эта пачка денег была предназначена в качестве аванса будущего шестизначного подписного бонуса;
– несколько брошюр компании «Риверфронт Тауэр Апартментс». Ей принадлежала новая высотка рядом с «Джо Луис Ареной», где жил ряд игроков «Детройта». Клуб был готов предоставить Федорову лучшую квартиру и оплатить его проживание на три года вперед;
– наконец, то, что по мнению Лайтса, окончательно должно было склонить чашу весов в его пользу. Брошюру одного из автосалонов «Шевроле» в Детройте, где демонстрировались новейшие модели «Корветта». «Целый каталог принес! – вспомнит об этом потом Федоров. – Как такое забудешь? Джимми Лайтс знал свое дело».
Тем не менее наибольшее впечатление на Федорова произвел как раз контракт Айзермана. Лайтс понимал, что Сергею было важно, чтобы он зарабатывал как капитан команды. Менеджер «Ред Уингз» был абсолютно уверен, что в тот же вечер покинет Чикаго в компании новой звезды «Детройта». Однако вечер закончился тем, что Федоров встал, пожал Лайтсу руку, поблагодарил его через Пономарева за щедрое предложение и отклонил его.
– Я не могу сейчас уехать, – сказал он.
– Но, Сергей, пойми – это все твое, если мы уедем прямо сейчас, – взмолился Лайтс. – На политику никогда нельзя полагаться. В России все может поменяться. Когда у тебя еще будет такая возможность? Завтра в политике уже все может быть по-другому. Соглашайся, а всем остальным займутся мои адвокаты.
В это трудно поверить, учитывая недовольство Федорова службой срочником в армии и всей советской хоккейной системой, которая, как он сам говорил, держала его в клетке, но Сергей снова отказался.
– Я скоро отслужу, – передал Федоров Лайтсу через переводчика. – Я не хочу дезертировать. У меня дембель в начале января. Больше служить не буду. Я хочу играть в НХЛ, приеду летом. Можете в этом быть уверены.
Лайтс расстроился, но в целом остался доволен разговором. Федоров тоже чувствовал себя уверенно после той встречи. Он сообщил Матвееву о контракте, который предложил ему Лайтс. Сказал, что у капитана команды точно такой же.
– Это был официальный документ, с прописанной суммой в долларах с несколькими нулями, – вспоминает Матвеев. – Тут Сергей понял, что он – важный человек.
Но не тут-то было. Срок воинской службы Федорова истекал 1 января 1990 года. Однако Тихонов собственным произволом продлил его до конца Суперсерии, чтобы Сергей гарантированно вернулся с командой в СССР.
В апреле, пока Федоров помогал сборной выиграть золото на чемпионате мира в швейцарском Берне, Матвеев и Пономарев вновь позвонили Лайтсу и познакомили его со своим планом побега.
– Из России я бы никогда не стал звонить, потому что КГБ мог прослушивать телефон, – говорит Матвеев. – Мы решили, что лучше всего будет найти Сергею девушку из Америки. Но мистер Лайтс сказал, что это весьма проблематично и займет много времени. Он заметил, что Сергею, наверное, лучше уехать так, как это сделал Могильный. Тем более что он уже демобилизуется, так что воинской обязанности у него уже не будет, как и контракта с ЦСКА.
Федоров ответил отказом, но потом передумал. Его терпение окончательно лопнуло, когда советская система едва не упрятала его в тюрьму во время отпуска на Черном море.