Русская княжна Мария. Жди меня… - стр. 35
– А вы, как вы, дорогая Мари? – наперебой зачирикали княжны Елизавета, Людмила и Ольга. – Вас не было в Москве; где же вы были?
– Действительно, – спохватился князь, – в самом деле, откуда вы, княжна? Какими судьбами? И где князь Александр Николаевич?
Одиночество и усталость сыграли с княжной Марией злую шутку. Сама не отдавая себе в том отчета, она нуждалась в простом человеческом участии. Вопрос князя Зеленского прозвучал так искренне – князь, хотя и не отличался большим умом и тактом, слыл, в общем-то, добряком, – что Мария Андреевна невольно поддалась искушению и в самых общих чертах поведала гостям о своих приключениях, опустив, разумеется, все, что касалось иконы.
Рассказ ее произвел странный, совершенно неожиданный для княжны эффект. По мере того как она говорила, лицо княгини Аграфены Антоновны все более вытягивалось, а губы, напротив, поджимались, пока не превратились в тоненькую ниточку. Князь Аполлон Игнатьевич отводил глаза и смущенно покряхтывал, всем своим видом выражая крайнюю сконфуженность. Зато все три княжны слушали Марию Андреевну, затаив дыхание, их пышные, похожие на непропеченное тесто щеки зарумянились от какого-то непонятного волнения, а глаза возбужденно сверкали, словно им рассказывали крайне пикантную историю.
Когда Мария Андреевна закончила рассказ, наступила неловкая тишина. Княжна смутилась, не понимая, в чем дело. Вид у Зеленских был такой, словно она позволила себе в их присутствии какую-то непристойность или, по меньшей мере, крайнюю бестактность. Княжны о чем-то шептались, время от времени поблескивая глазами в ее сторону и сдавленно хихикая, князь оглядывал пустые углы комнаты с таким видом, словно там было что-то интересное, а Аграфена Антоновна с крайне неодобрительным выражением лица вертела в руках лорнет.
– Признайтесь, душа моя, – первым нарушил молчание князь, – что история сия звучит весьма неправдоподобно... Я от души сочувствую вашему горю, однако то, что вы нам здесь поведали... это... гм...
– Отчего же, – растерялась княжна. – Это чистая правда, поверьте!
Князь огорченно крякнул и окончательно уставился в дальний угол гостиной. Княжна Елизавета Аполлоновна – самая старшая и некрасивая из трех – вдруг непроизвольно хихикнула и тут же потупилась, до самых бровей прикрывшись веером.
– Молчи, дура, – неожиданным басом сказала ей Аграфена Антоновна. – Однако, милочка, – обратилась она к Марии Андреевне, – коли это все правда, так тем хуже для вас. Гордиться тут, право, нечем, и мне не совсем понятно, зачем вы нам рассказываете такие... такие непристойности! Остаться одной среди неприятельских солдат, участвовать в каких-то авантюрах, путешествовать с уланским полком, скакать верхом, по-мужски, бродить, как нищенка, пешком... Полагаю, ваш покойный дед не одобрил бы вашего поведения. Впрочем, яблочко от яблоньки... Вот до чего доводит современное воспитание! Поверьте, душенька Мария Андреевна, у меня и в мыслях не было вас обидеть, однако на вашем месте я бы постеснялась столь красочно и подробно описывать свои... гм... похождения. В вашем положении... В самом деле, война – это ужасно. Я сразу заметила, что вы изменились.
– Аграфена Антоновна, – робко вмешался князь, – душа моя, может быть, не стоит?..
– Но позволь, князь, как же это – не стоит?! – воскликнула княгиня. – Ведь княжне шестнадцать лет от роду, она сирота, так неужто же я, старинная подруга семьи, должна позволить ей и далее губить себя подобным образом? Приобрести дурную репутацию легко, – назидательно проговорила она, снова поворачиваясь к княжне Марии, – избавиться же от нее невозможно!