Русская философия. Анализ истории. Том 2 - стр. 53

Нерушимость – это ещё одно имя постоянства. Так как мы несем в себе образ и подобие Божье, то нам востребовано для жизни только созерцание внутреннего нерушимого мира и приобщение к нему, а не к его внешней форме. Ту составляющую, которую уничтожить невозможно, мы разрушить не сможем, а ту, которая может быть разрушенной, разрушаем, оставляя то, что непорушаемо, в поте лица добывая себе этот неразрушаемый хлеб насущный, утверждающий в нас хоть какое-то приобщение к вечности. Итак, подобно Богу, нам жизненно важно быть сердцеведами, созерцать внутренний мир Вселенной, то есть то, что мы делаем, разрушаем Вселенную извлекая из неё внутренний мир – это естественная потребность человека иметь образ Божий, без которого он жить не сможет. То, что было естественно для человечества во Царствии Небесном до отпадения из его пределов из-за греха первородного (Вселенная, на самом деле, – это внутренний мир), теперь стало трудом в поте лица – мы разрушаем форму, чтобы быть приобщенными к внутреннему миру. (Но опять же, если есть молитвенное общение с Богом, ибо, в противном случае, разрушение Вселенной обретает противоположный знак, становится преступлением). То есть наш человеческий образ Божий в том и лежит, что мы подобно Богу с помощью организма человека можем входить в общение со внутренним миром материи и Вселенной.

1.0.-50. Это мы рассмотрели тот случай, когда мир созерцается с позиции Божественной высоты, с постоянного берега на текущую воду. Если же мы смотрим на берег со стороны всеобщей относительности и движения вод, то родственного движению там, в абсолютном постоянстве Божественного нет ничего – перед нами восстает абсолютная пустота греховного движения. Так как нет ничего соизмеримого с нашей чувственной греховной природой (или же эта соизмеримость ничтожно мала), то нам кажется, что Бога нет и, созерцая пустоту, становимся материалистами. В этом отличие теоцентризма от антропоцентризма, свойственного уже поражению от грехопадения. Теоцентризм – это когда собственное эгоистическое естество пребывает в естественном для Вселенной месте – в Центре мира (единственное оправдание эгоизму, ибо позволяет видеть в себе греховное) и потому предполагает единство всего в Любви и творение Вселенной абсолютно постоянно и вечно.

Более наглядно это видно из следующего. Перед нами живой организм яблока, упавшего с ветки. Так как оно живое, то наделено такими свойствами, как, хотя и относительное (ибо когда-нибудь оное загниет), но постоянство. Ибо если мы разрушим ткань клетчатки этого фрукта для познания его, то, как продукт оное тут же начинает загнивать. То есть в погребе до следующего сезона оное уже не доживет. Яблоко также наделено чувственно воспринимаемой пустотой, ибо вкусовые чувства мы так и не распознаем. То есть яблоко для нас – вкусовая пустота, если так можно выразиться. Яблоко наделено ещё одним важным свойством – оное едино есть. Если его разрезать или нарушить это единство цельности, то, как мной уже сказано, оно испортится. Также как единство начала и конца – важное условие цельности, а значит жизни. Если, к примеру, началось развитие растения из семени, то это начало едино с концом этого развития – цветком. Если это единство цельности нарушить, то сие не есть уже образ единого, а значит жизнью это растение уже не назвать – растение погибло, как утратившее образ Божий не дало созревших семян и осталось навсегда в прошлом. В этом же ключе работают и другие имена Божии: замкнутость тождественно единому в нашем случае; полнота образа; упругость; корпускулярные свойства. Итак, постоянство тождественно пустоте, тождественно, замкнутости, тождественно полноте, тождественно единству, тождественно упругости, тождественно Закону Сохранения, тождественно всем формам устойчивости. Все это – разные имена Божие